Принуждение

— Чего у вас дверь открыта? Готовитесь уже, да? Ну что, сегодня пойдем на новогодний вечер? — в гостиную залетает Эндрю, заставив оторвать голову от колен. Я всего-лишь смотрела в окно на падающие снежинки, сидя на подоконнике, и пыталась выпить горячий шоколад. — Эй, ты чего такая кислая?

— Адам пропал. На телефон не отвечает, у однокурсников нет, — говорю беззвучным голосом. — А мне страшно одной. Сегодня год, как их нет и…

Не замечаю, как картинка перед глазами начинает постепенно плыть. Размазываться, будто я вижу мир через акварельные краски. И как вместо холода меня обдает теплом. Легким. Почти ненавязчивым. Но таким нужным, что я неосознанно прижимаюсь к другу.

— Все будет в порядке, — слышу напряжение в голосе друга. — Он, может, в клубе загулял.

— Второй день подряд?

Эндрю отходит от меня и заглядывает немного странно, насторожено, но через пелену слез я едва замечаю это в темных глазах друга. Или его любимая медвежья шапка частично закрывает истинный взгляд от меня?

— Хочешь, с тобой посижу?

— Правда?

— Да, — улыбается он непринужденно. — С ним все будет хорошо.

Эндрю еще крепче прижимает к себе, глядя на расплывчатые снежинки за окном. Сочельник. Первый сочельник без родителей. И без брата. Но с лучшим другом, который всегда в этот день сидит с родителями.

— Кстати, почему ты не дома? — интересуюсь как бы невзначай.

— Да так, сложная тема. Я потом как-нибудь расскажу. Кстати, а это чье? — он кивает на мужскую перчатку, оставленную на кофейном столике.

— Папин коллега заходил. Помянули.

И снова этот настороженный взгляд окутывает меня тонкой вуалью, и снова я ничего не замечаю.

Раньше были веселые времена. Мы общались в одной компании, веселились, вместе гуляли, вместе готовились к Хэллоуину. Чувствовали себя родными, пока жизнь не надломила нас всех. По очереди. Теперь Адам в больнице, Эндрю с Алексом, а я с незнакомцем.

И что нас ждет дальше?

Первым делом, когда я доезжаю до общежития, меня настигает миссис Робинсон — наша вахтерша, и передает мне коробку. Откуда она? Неизвестно. Обратного адреса нет, а женщина не в курсе, откуда прислали посылку. Ладно, потом разберусь. Надеюсь, внутри не бомба со взрывчаткой, а меня не обвинят в терроризме.

— О, Браун, подарочки от поклонника несешь? — меня настигает Карлос около двери в комнату. Улыбчивый, довольный, как мартовский кот. Стреляет своими темными глазами по моей фигуре. Ну, куда ты смотришь? Все под курткой скрыто, не увидишь ничего.

— Конечно, ты же не даришь!

— Лучший подарок — это я, — парень демонстративно напрягает мускулы и улыбается во все тридцать два зуба. Ну ладно, во все тридцать — два отбил на соревнованиях по боксу.

— Ага, скажи это своей девушке, — и хлопаю перед его носом дверью. Только его мне не хватало. И так внутри какая-то неразбериха, а тут еще этот клоун мексиканский.

Пребываю в таком рассеянном состоянии, что совсем забываю о посылке. Все думаю о том, что же произошло, что не знаю, и что от меня пытаются скрыть. Витая в своих мыслях, кидаю коробку на кровать, переодеваюсь и готовлю ужин. Хорошо, что никого вокруг нет. Тишина. Еще бы, в такой поздний час кому-то на кухню выходить.

Только сейчас, когда я возвращаюсь в комнату и замечаю эту чертову коробку, открываю ее и нахожу внутри… купальник. Обычный чёрный купальник. Раздельный. Без ценника, но по ткани и ее гладкости видно, что новый. Вместе с ним внутри лежит записка:

«Надеюсь, ты умеешь плавать. Завтра в клубе «Драйв» ровно в полдень».

Он издевается? У меня экзамен в десять. Какой к черту плавать? Если уж. В курсе о моем финансовом положении, о болезни брата и возбуждаемости, мог бы и расписание занятий узнать. Особенно во время сессии. От кампуса ехать недалеко, конечно, но все же добраться до фитнес-клуба будет проблематично. Это нужно не просто освободиться пораньше, а быстро выполнить задания, причем правильно, и успеть на встречу с незнакомцем.

Вдруг опоздаю? А, неважно. Ему плевать, а мне нужно беспокоиться о том, чтобы все успеть и нигде не накосячить. Да еще тут инструкция большая. Часть придет завтра на телефон, часть расписана здесь печатным почерком. А я бы посмотрела на то, как он пишет. Может, узнала бы.

И смогла бы выявить его среди подозреваемых… Сравнить его почерк с новым преподавателем. Чертов пакистанец! И почему он все равно шифруется? Почему не скажет, что это он? Мне бы, наверное, легче стало.

Или нет?

Может, потому что это не он, а доктор? Все равно тупик. Можно расслабиться и не гадать, кто инкогнито прячется за моей спиной, а можно выстраивать догадки и медленно сходить с ума. Второй вариант не особо прельщает, если честно, но пальцы действуют отдельно от разума.

«Кто ты?» — набираю сообщение незнакомцу,

«Неважно», — тут же приходит ответ.

«Я тебя знаю? Мы виделись?», — не останавливаюсь.

«Да».

Интересно, где? Когда? При каких обстоятельствах? Насколько хорошо он меня знает?

«И все?».

«Нет. Мы были близки».

С кем, интересно? Ничего в голову не приходит. Вообще. Последний раз я была близка с кем-то… давно, если быть откровенной.

«Ты получила посылку?».

«Да».