Принуждение к Игре (СИ)

Шестой сигнал будильника смог таки поднять меня с постели. Утренний моцион, надо бы в парикмахерскую сходить, закончился завтраком за монитором. Поиск подтвердил слова Йогиля. Не признание гремлинами богов было как слово волка – захотел дал, захотел взял. В том смысле, что гремлины могли служить на взаимовыгодной основе любому божеству получая от них сильно урезанный бонус, но так же легко могли отвернуться, и перейти под крыло к другому, в отличии от представителей других рас. Штрафа за смену покровителя или за невыполнения требований печати – перехода ее в состояние метки, на гремлинов не накладывалось. Вот такая анархическая раса. Кстати, пресловутая Матушка Тьма относится одновременно к пантеону хауса и тьмы, странно вроде хаос через «о» пишется или тут что‑то другое имеется в виду.

На форуме какого‑то клана нашлась достаточно большая таблица по божественным взаимоотношениям на вчерашний полдень. У эльфов был свой пантеон, которому они могли поклоняться оптом. Гномы выбирали себе одного покровителя‑гнома и могли без штрафов служить кому‑то еще, например Аресу. Марсис и Торвард конфликтовали, их печати взаимоуничтожались. Почему‑то Гермион не переносил Велкаса. А Сварт был дружен с Аполарсисом, их печати усиливали друг друга. Ургукатель был в соре с Урватетелем и при этом оба дружили с Двуликим Янусом. Откуда‑то в небесные чертоги пролезли Черноокая Гайза и Луноликая Зуйнаб, причем одна покровительствовала магам воды, а другая магам дождя. Троллям советовали выбирать Ыыргуха, а оркам Ыыргыха, в чем между ними разница я не совсем понял. И при всем этом разнообразии гремлинам никого не советовали. Толи действительно так сильно резался бонус, толи никто из игроков‑гремлинов информацию не раскрывал.

Плохо, что нет хорошего покровителя, хорошо, что на всех могу плевать. Осталось подождать четыре дня и про печать тьмы можно забыть. Метки для гремлина не более царапины, чего не скажешь о других расах.

Очередной перезвон будильника – пора в капсулу, меня ждут учебники анатомии. Если так и дальше пойдет смогу бездомным кошкам аборты делать.

Первый делом, по загрузке игры, меня настигло письмо от главы Колобков. Этот Полосатый Слон, в миру АнклПронин, подтверждал обещание Августино покрыть все расходы, причиненные в ходе операции по отлову маньяка, но впредь все переговоры с моей персоной будет вести лично он. Дабы некоторые не сознательные личности не пользовались незрелостью его молодых, пусть и перспективных, соклановцев. Так же подтверждалось обещание по прокачке, но только после личной встречи.

И чем он недоволен? Я же специально проверил: Колобки занимают первую строчку в рейтинге среди кланов‑сыскарей. А ведь еще вчера были только пятыми, это сколько же им репутации отсыпалось, сколько висяков закрыли, и все благодаря одному бедному мне. А еще возмущается, да меня на руках носить должны! Ладно, будет и на моей улице праздник.

А вот и моя улица, вот и мой дом, вот казематы, в которых влюблен.

– Доброе утро, Октам!

Реакция палача была неожиданностью. Вместо приветствия, он схватил меня за горло, и бросил в пыточное кресло, в реале по ошибке называемое зубоврачебным. И не успел я опомниться, как мои конечности стянули ремни, жестко приковав к креслу.

– Так значит ты маньяк!

– нет!

– А это что? – рубашка на груди разлетелась на лоскуты под лапами орка.

– Печать Тьмы, но это не то, что ты подумал!

– Да? Мне вчера твой наставник письмо прислал! Хорошо его колобки вечером оприходовали! Жаль тебя упустили! Но ничего, я это поправлю. Сейчас ты вкусишь своих же даров!

– Эй! Что там у вас?! – раздалось из‑за двери.

– Не мешай! – Октам рванул к открывающейся двери, и заблокировал ее, – идет зачет!

– Ну, вы потише, там. Не одни работаете.

Орк запер дверь и вернулся ко мне с щипцами в руках: «Приступим?». Хлопок сложенными лодочкой вторыми руками по ушам отправляет орка в нокаут. Вроде чан у него крепкий, помереть не должен. Быстро отстегиваюсь и сажаю на свое место палача, пока он в отрубе, вешаю на дверь табличку «ТИХО! Идет Зачет!» – хорошая идея к орку в голову пришла, и дверь на ключ. Теперь можно и поговорить.

– Гремлины! – прокряхтел Октам отплевываясь. Ведро воды привело его в чувство, – так мало с вами работал, что забыл, про чертовы вторые руки.

– Они не чертовы, они золотые. Ты мне, кстати, рубашку должен.

– И что? За рубашку печень вырежешь? Учти, сюда зайти могут. Чай в подвале участка находимся.

– Не зайдут. Ты же сам сказал – идет зачет, а я еще и табличку повесил.

– Хитрый гаденыш.

– Хитрый, – не люблю спорить с очевидными вещами, – но речь не обо мне. Поговорим?

– Не о чем нам с тобой разговаривать, – орк попытался вырваться, но ремни держали крепко, – пытай уже! Научил на свою голову.

– Ты еще скажи: стреляйте в грудь коммуниста!

– Кто такие коммунисты?

– Не важно, да и не буду я тебя пытать. Больно надо. Поговорить хочу.

– И связал ради разговора?

– А как еще с невменяемыми разговаривать? Только связав.

– И о чем ты хочешь поговорить, маньяк!