Принуждение к контакту

– Стой! – в ужасе закричал пилот, бросаясь через ступени наверх. Ударился о шершавую поверхность двери, замолотил кулаками по отдающейся гулом железной поверхности. Толкнул плечом что есть силы, скользя ногами по бетону.

Тщетно. Его заперли.

– Суки! – в бессильной злобе закричал Руслан, оглушая себя своим же голосом. – Я вас убью!

Он всем телом бросился на стальную преграду, но та даже не пошевелилась.

– Черт! Черт! Черт! – запричитал Громов, широко раскрывая глаза.

Словно это могло как-то помочь.

Темнота была абсолютной, как если бы пилот внезапно ослеп. Он протянул руку и схватился за единственное, что успел запомнить, – за поручень. Ухватился сильно, цепко, боясь упустить. Сполз по стенке вниз и сел на ступеньку.

Вот ведь попался! А главное, кто так мог поступить? Зачем? Наивно надеяться, что это – шутка и шутник сейчас откроет дверь. Отчего-то Руслан был уверен, что его бросили здесь умирать, подперев дверь снаружи. Неужели ооновцы? Или внезапно подкравшийся сталкер, испугавшийся его криков? Как же глупо, по-дурацки так вышло! Привык со своей колокольни думать, что все люди в Зоне обязаны помогать друг другу. Реальность несколько иная, природа человеческая от Посещения никаких изменений не претерпела. Как убивали сталкеры друг друга за ценную безделушку, так и убивают. Как бросали умирать ставших обузой раненых, так и бросают. Это у институтских за плечами спасатели на вертолетах, а у остального народца, ползущего за периметр с целью обогатиться, лишь своя голова на плечах. И голова эта, если не дурная, размышляет так, что встреченный соплеменник – по меньшей мере, конкурент. Либо простачок, которого можно использовать как «отмычку» – пнуть исподтишка в ловушку, чтобы самому пройти.

И это не законы Зоны. Это законы людские, неискоренимые.

«Интересно, – вдруг подумал Громов, – Илья бы меня бросил умирать ради Полинки?»

И тут же прогнал эту мысль, потому что ответ был слишком неприятно откровенным.

Так, лирику в сторону. Что делать? Тут без вариантов – искать выход. Ждать у двери можно бесконечно, не так часто сюда народ лазает. У сталкеров вообще неприязнь к разного рода закрытым помещениям, а ученые здесь наверняка каждый угол уже облазили.

Можно предположить, что у бункера имеется второй выход. Даже не так – не то что можно предположить, а выход попросту обязан быть! И его нужно найти, во что бы то ни стало.

– Ну, суки, доберусь я до вас! – пообещал в темноту Громов, поднялся и пошел вниз, держась за поручень и аккуратно ставя ноги.

По логике, не должен быть этот бункер особенно большим. Ведь тут что должно было быть? Наверняка узел связи или жилые отсеки. Или же какие-нибудь технические аппаратные, отвечающие за работу антенны. То есть, в любом случае, для всего этого не требуется много места. Испуганное сознание рисовало целый подземный город, запутанный ходами-лабиринтами. Однако, если здраво рассуждать, то вряд ли это так. А рассуждать надо здраво, иначе можно тут остаться насовсем.

Нога запнулась об пол, ступени закончились. Где-то тут, прямо перед ним, должен быть дверной проем, за которым неизвестность. Черт, почему именно сегодня он не взял спички? Да потому, что не планировал влезать ни в какие неприятности, ожидал встретить спасателей и отвести их к лагерю. Легкомысленно и недальновидно, чего уж. Ладно, нужно идти.

Руслан вытянул руку вперед и сделал шаг в пустоту, второй по-прежнему держась за поручень. Ботинок шаркнул по порожку, твердо встал на бетон по ту сторону. Рука наткнулась на стену, холодную и шершавую.

В голове всплыло «правило левой руки», о котором Громов когда-то читал. Мол, если все время идти вдоль левой стены лабиринта, то рано или поздно можно найти выход. Либо вернуться назад. Правда, он также помнил, что это правило действовало не всегда. Но ничего лучше все равно в голову не приходило.

Что ж, так и поступим. Прижмемся локтем к стене и пойдем, выставив вперед руки.

Пилот подался вперед и вдруг отчетливо понял, что не может отпустить поручень. Страх сковал пальцы, намертво вцепившиеся в металлическую трубу.

Что-то слабое и перепуганное глубоко в голове панически не хотело уходить в темноту, подленько шептало: «Останься! Будем ждать здесь!» И, видит бог, Громов желал бы послушать голосок, сесть на ступни и закрыть глаза, от которых и так не было проку. Сидеть и не дергаться, страшась темноты и неизвестности.

– Давай топай, слабак, – прорычал сам себе Громов, через силу разжимая пальцы. Глубоко вдохнул, как перед погружением, и пошел вдоль стены, заменяя зрение пальцами вытянутой руки.

Двигался медленно, стараясь считать шаги. То и дело останавливался, легонько тюкал краем топора по стене, оставляя выщерблины на уровне груди. Надеялся, что таким способом сможет определить, не заблудился ли он.

Стена, казалось, никогда не кончится, хотя Руслан понимал, что на самом деле быстрым шагом прошел бы отмеченное расстояние за минуту. В какой-то момент ему показалось, что по лицу прошел легкий сквозняк, однако ощущение не повторилось, пилот двинулся дальше.