Принуждение к миру

Буй-Тур замер, ожидая появления ещё одного «этнографа», но всё было тихо. Никто на помощь киллерам бежать не торопился, никто не стрелял. Хотя опасность почему-то не уменьшилась, как показалось Гордею, а наоборот увеличилась, будто к нему бежал целый батальон врагов, готовясь открыть ураганный огонь.

Он огляделся, прислушиваясь к тишине леса, заставил себя расслабиться, унял панику в душе.

Тревога отступила, но не ушла полностью.

Что за чёрт?! Откуда это ощущение? Может, третий «этнограф» сидит в засаде и целится в него, что и улавливает подсознание?

Буй-Тур перекатился на другое место, попытался определить источник тревоги, напрягаясь до предела сенсорных возможностей, но ничего не услышал, никого не увидел, никого не почувствовал. В радиусе сотни метров кроме поверженных врагов и его самого никого не было. А вот подспудное ощущение скрытого наблюдения так и осталось, разве что слегка притупилось. Источник угрозы как бы отдалился, улетел куда-то вверх, в небо.

Буй-Тур даже всмотрелся в белые северные небеса, словно собирался увидеть наблюдателя. Потом встал, нагнулся к первому «этнографу».

Парень начал подавать признаки жизни, вздохнул, открыл тусклые глаза.

Буй-Тур пошлёпал его по щекам.

– Поднимайся, милый. Где третий?

– М-м-м… – промычал здоровяк.

Гордей терпеливо повторил вопрос.

– Ай эм… – начал «этнограф».

Буй-Тур с удовольствием съездил ему по небритой физиономии сильней.

– Недавно все вы хорошо говорили по-русски. Имя?

Парень попытался привстать, и Гордей вдавил его рукой обратно в кусты.

– Соображай быстрей! Имя?

– Эрнест…

– Фамилия!

– Талонен.

– Эстонец?

– Финн.

– Вас было трое, где третий?

– Не знаю…

Удар по щеке, лязг зубов.

– Церемониться с тобой мне недосуг, лучше говори правду, это не столь болезненно, чем врать.

– Он был… наверху…

– На сопке, чуть выше по берегу?

– Да.

– Как вы меня засекли?

– СЭР…

Буй-Тур выругался про себя, сплюнул с досады. У десантников Тивела было устройство для электронного сканирования местности. Они видели его передвижение и вышли навстречу, когда поняли, что он проверит все местные горки.

– Кто вас послал сюда? Зачем?

Финн попытался отодвинуться, от щёк его отхлынула кровь.

– Доунт андестенд… нихт чизн… тоимиа аикаилематта… эн айо тендё… – бормотание «этнографа» перешло в хрип, он изогнулся дугой, схватился за шею, подёргался и затих.

Буй-Тур выпрямился.

Не было сомнений, что финна запрограммировали на суицид, и программа сработала.

– Чёрт бы вас побрал, идиотов!

За спиной раздался шорох.

Гордей сделал шаг влево, разворачиваясь и поднимая винтовку. Встретил взгляд Анурия Фокича, оказавшегося буквально в двух метрах от него. Почему Гордей не услышал деда Аглаи раньше, он не понял.

– Ёханый бабай! Я же мог выстрелить!

– А не мог, – спокойно ответил старик, переводя взгляд на тела «этнографов». – Не те ли это варнаки, что прибыли сюда раньше нас?

– Представились этнографами из Питера. На самом деле оба – из батальона спецопераций Синедриона. Вот этот молодец – финн Эрнест Талонен.

– Ты его…

– Сам умер, сработала программа самоликвидации. Второй собрался выпустить мне в спину очередь из «ПП».

– Понятно. – Анурий Фокич прислушался к тишине распадка. – Где-то недалеко прячется третий.

– Я это почувствовал. Подожди меня здесь, очень прошу. Я найду его.

– Зачем искать? Сам придёт.

– То есть как – сам?

Анурий Фокич снова прислушался к чему-то, повертел головой, повернулся лицом к берегу Печенги и произнёс странное свистящее и курлыкающее слово: не то журавль прокричал, не то гусь прошипел.

Слово укатилось шариком в лес, стихло.

Затем в сотне метров от застывших мужчин раздался ответный вскрик, послышался треск валежника, стук рассыпающихся камней, шлепки по воде: бежал человек. Вскоре он приблизился, в кустах замелькало рыже-зелёное пятно, и на Буй-Тура выскочил ещё один знакомый – рыжеволосый небритый «этнограф». Резко остановился, увидев перед собой не тех, кого рассчитывал увидеть.

Буй-Тур шагнул к нему и выбил из руки оружие – пистолет-пулемёт «ПП-10» немецкого производства.

Рыжеволосый начал было ошалело махать руками и ногами, демонстрируя технику «европейского кунг-фу», получил удар в ухо, отскочил и замер, услышав новое свистящее, как щелчок плети, слово.

– Кто таков? – дружелюбно обратился к нему Анурий Фокич. – Говори, не бойся, не обидим.

– Фридолинен, – пробормотал «этнограф» покорно; взгляд его остановился, глаза подёрнулись дымком безразличия.

Буй-Тур невольно поёжился, вдруг ощутив силу старика, превратившего мощного боевика в зомби.

– Спрашивай, – посмотрел на него дед Аглаи.

Гордей встрепенулся.

– Кто вас послал сюда?

– Магистр… Отто.

– Мандель?

– Отто… да…

– С какой целью?

– Изучить… Опухоль… уничтожить…

– Вы подали корректирующий сигнал?

– Эрнест… включил коммандер… сигнал ушёл.

– Что прячется там, в пещерах, из которых выдавилась Опухоль?

– Не знаю… нам… приказано… всех…

Глаза здоровяка начали закатываться, он зашатался.

– Сейчас загнётся! – быстро сказал Буй-Тур, оглядываясь на Анурия Фокича.

– Не загнётся, я повернул ему сознание. Но лучше прекратить допрос. И так понятно, чего они ждали.