Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг

Научные революции, как показывает Рэндалл Коллинз, совершаются не одиночками, какими угодно блестящими, а авангардными интеллектуальными движениями, целыми группами единомышленников, попутчиков и, неизбежно, также соперников, оказавшихся в некий момент на переднем крае своих социальных сетей[2]. Фернан Бродель (род. 1903) был на поколение старше Чарльза Тилли (род. 1927) и его друга–соперника Иммануила Валлерстайна (род. 1930). Бродель при жизни добился колоссального влияния во французской историографии. Однако в основном именно благодаря работам более младших американских социологов Тилли и Валлерстайна взгляды и слава Броделя проникли на интеллектуальный рынок Америки и распространились в социологии, антропологии и политологии. Это имело заметный обратный эффект, не только сделав Броделя подлинно мировой научной величиной, но и подсказав самому мэтру дальнейшие направления его исследований. Бродель на склоне лет выказал редкое благородство, открыто признав влияние молодых тогда американцев. Если Валлерстайн на основе броделевского обобщающего мировидения сформулировал свою знаменитую концепцию эволюции миросистемы, то Тилли скорее пошел вглубь, систематически раскапывая и выявляя полную парадоксов и противоречий динамику роста государственной власти и, одновременно, сопротивления общества росту власти над собой, что приводит в западных странах эпохи Нового времени к частым бунтам, забастовкам и революциям. Из подобных конфликтов, точнее, последующих за ними или превентивных компромиссов, как теперь показано и доказано корпусом работ Тилли и его многочисленных последователей, постепенно, в течение нескольких веков возникают и оформляются законом гражданские права, институционализация протестных движений, легальной политической оппозиции и всевозможные формы того, что экономисты называют «общественными благами» — контроль над насилием и преступностью, доступ к судам, бесплатное образование, медобслуживание, социальные пособия, национальные пенсионные системы. Кстати, в этом признавал ключевое влияние Тилли и другой известнейший француз — Пьер Бурдье.

Сам Тилли (как и Валлерстайн) совершенно не был склонен к бунтам и конфликтам. Неизменно веселый и приветливый Тилли, всегда готовый помочь с организацией очередной конференции или защитой диссертации, оставался даже на пике своего научного влияния и славы вполне доступен, поскольку обладал заразительно искренним интеллектуальным любопытством. Он постоянно чтото писал, мастерил какие–то аргументы и гипотезы. Когда несколько лет назад пронеслась обескураживающая весть, что у Тилли обнаружен рак, он нашел силы появиться на ежегодной конференции Американской социологической ассоциации и блестяще выступить на пленарном заседании, посвященном памяти его друга Пьера Бурдье. Медицина либо жизнестойкость Тилли, казалось, творили чудеса. Раз за разом он возвращался из больницы, измученный и безволосый после химиотерапии, объявляя потрясенной и ликующей аудитории, что слухи о его кончине по–прежнему преувеличены. Более того, каждый раз он писал в больнице по новой книге. Очевидно это то, что поддерживало в Тилли энергию и волю к жизни. Болезнь взяла свое лишь весной 2008 г.

Оценивая сегодня солидное и весьма разнообразное наследие Чарльза Тилли, вероятно, следует признать основным его трудом вот эту книгу, наглядно озаглавленную «Принуждение, капитал и европейские государства» (тяжеловесных подзаголовков он не терпел.) Здесь сразу высказан основной тезис — современные государства Европы сформировались в различных комбинациях военно-административного принуждения (прежде всего изъятия налогов) и капиталистического финансирования (в основном в виде постоянно возраставшего государственного долга частным капиталистическим олигархиям). Чтобы оценить необычность и историкологическую элегантность данного теоретического прорыва Тилли, надо хотя бы совсем вкратце пересказать историю его возникновения.

В конце 1960–х гг. в социальных науках Запада господствовала однолинейная и весьма идеологичная теория модернизации. Ее основной постулат — все общества проходят некие эволюционные стадии роста на пути от примитивной, статичной и функционально нераздельной традиционности к современности, характеризуемой инновационной динамичностью, рациональным научным управлением, неуклонным материальным ростом, дифференциацией на функциональные сферы экономики, политики и культуры. Американский образ жизни послевоенного периода возводился в теоретическую тотальность, прообраз высшего уровня современности, к которому должны были прийти все остальные пока полутрадиционные страны, оттого названные тогда «развивающимися».