Припарка для целителя

— Понимаешь ли ты, в каком положении находишься, будучи конверсо или сыном конверсо, разыскивая здесь еврейских родственников? — спросил Мордехай. — Признаю, в этом городе мы неплохо защищены, но, если пойдут жалобы и население взволнуется, даже епископ или король не смогут постоянно спасать нас. А ты сам можешь оказаться в еще более серьезной опасности.

— Не могу выразить, как сожалею, что поставил своих жиронских родственников в затруднительное положение, — сказал Лука. — Но я очень хотел увидеться с вами хотя бы раз. — Молодой человек поклонился всем по очереди. — Простите, пожалуйста. Я немедленно уйду. Если кто-нибудь спросит о моем визите в гетто, я отвечу, что приходил по деловому вопросу, теперь уже решенному.

— В такой вечер, когда соседи пришли разделить нашу радость, — неожиданно сказала Юдифь, — я не позволю вам уйти без чаши вина и без ужина.

— Спасибо, сеньора, — ответил молодой человек.

Хасинта наполнила тарелку и налила чашу вина для Луки.

— Спасибо, девочка, — сказал Лука, улыбнувшись ей.

Хасинта пристально посмотрела, на него из-под полуопущенных век, сделала реверанс и вернулась к своим обязанностям.

Понедельник, 23 марта 1355 года

Как ни важно было рождение сына для семьи Исаака, остальная часть общины перенесла внимание на более важные дела. Начало весны в гетто было не сплошным благом; из всех событий, принесенных временем возрождения и роста, самые напряженные приготовления, как ни странно, вызывал христианский праздник. Близилась пасха, и всей общине пришлось сплотиться для защиты.

— Соглашения перед святой неделей идут удовлетворительно? — спросил епископ, когда Исаак закончил массировать его больное колено успокаивающими средствами. — С городом, — тактично добавил он. Отношения между городом и гетто не всегда были такими гладкими, как между гетто и епархией, но по установившемуся обыкновению, еврейская община нанимала стражников из города, чтобы предотвратить бесчинства за своими стенами.

— По-моему, вчера и сегодня проходили встречи, ваше преосвященство, — ответил врач. — Вечером я узнаю, какие соглашения заключены с городом.

— Я уверен, мое колено завтра потребует еще ухода, — сказал Беренгер. — Если сможете вернуться до вечерни, мне будет очень интересно узнать об этих встречах.

— Тогда я завтра вернусь, ваше преосвященство, — сказал Исаак, поднимаясь на ноги.

— Сеньор Исаак, можете уделить мне еще несколько минут? — спросил епископ.

— Конечно, ваше преосвященство. Вас опять беспокоит начало подагры?

— Нет, сеньор Исаак. У меня нет следов подагры, и сейчас вообще ничто не болит, — ответил Беренгер. — Я хотел задать вам несколько вопросов об одном человеке. Думаю, вы сможете ответить на них.

— Если смогу, ваше преосвященство, то поспешу это сделать.

— Что вы знаете о молодом человеке, который выдает себя за аптекаря?

— О Луке? По-моему, если быть точным, он именует себя травником. Я не слышал, чтобы он называл себя аптекарем или врачом.

— Любопытно, — сказал епископ. — В таком случае он осторожный молодой человек.

— Я сомневаюсь, что у него есть разрешение заниматься медицинской практикой или открывать аптеку — по крайней мере, такое, что будет иметь силу в этом городе, ваше преосвященство.

— Меня об этом спрашивали. Во всяком случае, это был один из вопросов. Что вы о нем знаете?

— Он снимает жилье у столяра Ромеу, ваше преосвященство, — ответил врач.

— Это, как будто, известно всем. Боюсь, Исаак, мне это не помогло, — сказал епископ.

— Мне очень жаль, ваше преосвященство. Я почти ничего не знаю об этом молодом человеке.

— Ну что ж — я знаю кое-что. Это, мой друг, молодой человек, любящий поговорить, с самого приезда он утверждал или, может, давал понять, что он из Генуи или, может быть, из Альгеро или с Мальорки.

— Он сказал нам, что родился в Севилье, ваше преосвященство. По его голосу я понял, что он с Мальорки. Относительно Генуи или Альегро ничего не знаю. Есть у него разрешение поселиться здесь и лечить людей?

— Что-то такое есть, — ответил епископ. — Старый, рваный лист пергамента, подписанный секретарем управляющего провинцией дона Видаля де Бланеса. Когда его спросили о состоянии этого документа, он ответил, что оно вызвано несчастным случаем — он упал в море.

— В море?

— Беда в том, Исаак, что каждому, с кем знакомится, он рассказывает иную историю. Если б поменьше говорил, ему было бы здесь лучше.

— Если узнаю что-то такое, что может быть интересно вашему преосвященству, немедленно сообщу.

— Исаак, друг мой, — сказал Мордехай, — полагаю, вы здесь не потому, что вас вызвали. Я, кажется, совершенно здоров.

— Разумеется, не поэтому, — ответил врач. — Судя по голосу, вы в превосходном здравии. Я пришел к вам с просьбой.

— Вы определенно не нуждаетесь в деньгах, сеньор Исаак, — сказал Мордехай. — Но если да, мои сундуки для вас открыты.

— Нет-нет. Несмотря на то что вы могли слышать, — со смехом сказал Исаак, — нашему процветанию не пришел конец, за что нужно благодарить Бога.