Припарка мертвому. Книга седьмая

Эффект был… ярким. В каждом из пяти городов люди искали, искали и еще раз искали. Со всем тщанием, старанием, и, разумеется – последствиями. Кто-то, уставший от поиска мешка золота, «находил» вместо него сундуки чужого дома, кто-то дрался за интересную в плане перспектив территорию, а кому-то вполне хватало не поделить одну из тысячи золотых монет, выброшенных мной в качестве рекламы.

Желанный моими неживыми информаторами резонанс пошёл. Страх, жадность, конфликты… но тут я переиграл сам себя. Смертные слишком увлеклись «золотой лихорадкой», забыв о том, что им полагается возмущаться. Пришлось вернуться к откровенному, вызывающему и наглому дуракавалянию.

Поэтому я сейчас и вешал брадобрея-содомита.

Конечно, я над ним свечку не держал, посему в отчетливом нарушении законов природы, морали и этики мне этого полного, напомаженного и расфуфыренного мужика упрекнуть было никак нельзя. Но Кирн Джаргак не судья по этике поведения, а тот, кого в последние мои годы жизни на Земле было принято называть важным словом «инфлюэнсер». Столь малозначимый для социума субъект, как брадобрей, вполне годился в жертвы. Найти баристу или менеджера холодных звонков в фэнтезийном городе ведь явно сложнее?

Сидя на помосте и ковыряя в зубах острием арбалетного болта, я не давал себе погрузиться в иллюзии ни на волосок. Да, я нахожусь в государстве, спроектированном совершенно неживым и совершенно нечеловеколюбивым мозгом. Участь всех проживающих в нём смертных – страдать из-за крахов и обвалов, вызванных искусственно раздутой и вредоносной идеологией. Серого кардинала, стоящего за плечом императора, совершенно не волнуют их жизни, более того, сама империя обречена. На разруху, бедность, дробление.

…но рухнуть она должна была по сценарию, а не по желанию местных бывших царьков, желающих вернуть хоть часть утраченной вместе с родиной власти. Должны были прийти бессмертные – кто ради увлекательной игры «жизнь с людьми», кто ради спокойствия, кто из-за высочайшей востребованности в своих высочайших навыках.

Не сейчас даже – лет через пять, когда местное кипящее болото успокоится и бал вновь начнет править закон рынка. На распаханные пашни, на стабилизировавшуюся инфраструктуру, на крепнущие ручейки золота. Империя рухнет так или иначе – либо из-за Бессов, либо из-за отсутствия внешних угроз. Последнее я сейчас и симулирую. В личных целях, по воле нежити, над которой преобладают императивы, навязанные ей Системой.

Экая загогулина.

– Дед, а дед, – обратился я к никак не желающему сдаваться в борьбе с арбалетом старику, – У тебя это… машинка старой конструкции. Примитивная очень, у таких начальный импульс слабый для болта. Ты, когда целишься, градуса три-четыре ниже бери, отдачей машинку твою задирает сильно, вот болт криво и летит.

– Да шоп ты сдох, окаянный! – не выдержала душа старика. С усилием подняв над головой примитивное стрелковое оружие, дед шарахнул его в пыль, плюнул сверху и попытался пнуть ногой. Последнее он сделал определенно зря, заработав ушиб и начав ругаться уже не на меня и своевольный самострел, а просто, ради искусства.

Продолжающиеся богохульства пенсионера великолепно работали на боязливых любопытствующих, я наблюдал всё больше и больше лиц с разных концов площади. Фэнтезийный парикмахер тоже показывал чудеса изворотливости и выживаемости, продолжая время от времени вырывать у законов физики дополнительный глоток воздуха. Бросив на него мельком взгляд и оценив оставшийся ресурс выносливости организма, я решил, что доводить дело до печального итога не обязательно.

Подойдя к повешенному сзади, я перерезал веревку, опустив дрыгающееся тело на доски помоста и, зафиксировав оное тело с помощью хвоста, принялся прикидывать, как будет ловчее перерезать захлестнувшую шею часть петли, дабы толстяк гарантированно выжил. Бранящийся дед замолчал и подковылял поближе, силясь разобрать, что именно я делаю с местной звездой высокого парикмахерского искусства.

…именно этот момент выбрали городские маги, чтобы выскочить на площадь едва ли не в строевом порядке для слитного залпа импульсами из копье-посохов.

Времени среагировать у меня, стоявшего в согнутой позе, практически не было. Нет, оно было, еще как было, но я потратил более десятка секунд пялясь на этих оригиналов и совершенно не веря в то, что они запустят разрушительные импульсы, детонирующие в радиусе двух метров при попадании, прямиком по двум гражданским.

Запустили.

Взлететь я успел. Резко, с прыжка, насилуя свою энергетику, показывающую в городских пределах жалкие двадцать очков. Даже недоповешенного с собой умудрился утащить, благо тот и так был обвит хвостом. Судя по хрусту, правда, у бедолаги выдержали не все ребра.

А вот виселица и дед такого экспромта сил самообороны не пережили, превратившись в облако обломков с каплями крови.

Вися в десятке метров над площадью и слушая, как стонет пострадавший от осколков парикмахер, недобровольно прикрывший меня снизу от взрывов, я нехорошим взглядом обвел людей с копье-посохами.