Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!

Но вот в чем беда, бывшему сталкеру и самому становилось все трудней ощущать себя обычным человеком. Та самая «Зона внутри» понемногу меняла его, оставляя человеческие эмоции почти нетронутыми, и это было самое мучительное. Убийца? Да, убийца, все военные – убийцы; способность и готовность к убийству совершенно незнакомых людей – непременная принадлежность профессии, без нее ты не солдат. Так же, как и без готовности умереть. Берет брезгливо относился к офицерам, которые, попав на войну, с искренним изумлением обнаруживали, что основными составляющими их работы являются убийство и смерть. С убийством они свыкались довольно быстро, а вот со смертью – никак. До самой смерти не верили, а она приходила к ним неминуемо, потому что смерть недолюбливает непрофессионалов, не умеющих умирать как должно. И старается побыстрее с ними разобраться, не стесняясь в средствах. Неправильную профессию ты выбрал, парень, не свою… Тебе бы картошку сажать, помидоры выращивать, в крайнем случае счетоводом работать, крыской офисной, над файлами гнуться да за «опель» кредит выплачивать, а ты сдуру полез в военные. Думал, всю жизнь будешь солдатиков безответных гнобить да девок портить по провинциям страны? Не вышло, парень, и поделом тебе теперь! Рядовые – да, те имеют право не дружить со смертью, потому что их никто не спрашивал, хотят ли они убивать и умирать. Не спрашивал скорее всего потому, что большая часть, конечно же, не хотела. А вот профессионалы – с тех другой спрос. Потому и умирают настоящие профессионалы непросто и с толком. Хотя это тоже – когда как…

Теперь Берет регенерировал, помедленней кровососа, конечно, но все-таки достаточно быстро, чтобы не бояться ножа под ребра или пистолетной пули. Научился ненадолго входить в стеллс, умел отключить чужое сознание, на время, конечно, но большинству людей и такое недоступно. И еще многое, наверное, умел, даже не зная пока, что именно.

У него не было нужды в деньгах, через пару дней после разговора с Кощеем явился Карапет и принес несколько банковских карточек. Банк был неизвестен Берету, во всяком случае, рекламы его он не видел ни в метро, ни по телевизору, но карточки принимались любым банкоматом.

Карапет поздоровался уважительно, даже с опаской, без привычного нарочитого хамства, что было само по себе непривычно. Признал старшего, стало быть, признал и смирился. Все-таки он был понятливый и даже в чем-то стеснительный, этот бывший бандюк, любитель налитых здоровьем и жаждой родить кустодиевских женщин, разлапистых китайских джипов, суровых с виду и все-таки немного игрушечных, да дешевого виски. Только вот прежний Карапет-раздолбай нравился Берету гораздо больше, чем нынешний. Он и сам себе прежний нравился гораздо больше. С деньгами появились возможности, но куда-то пропали нормальные человеческие желания, а самое главное – пропало желание желать, пронзительный, никогда не покидавший его до этого времени азарт к жизни. Душа напрочь высохла, словно гло2тка последнего пьяницы. Да и работа не слишком способствовала.

Работа случалась нечасто и оплачивалась… Сталкер даже не знал, как оплачивалась его работа. Просто после выполнения очередного задания на одну из кредиток поступали деньги, и скорее всего довольно большие суммы. Насколько они были большими, Берет толком не знал. Проверить состояние счета – пустяковое вроде бы действие – он так и не решился. Стыдно было и даже страшно почему-то. Так что он тратил только то, что заработал когда-то в Зоне, сдавая артефакты торгашам, – деньги вернули, скорее всего не без помощи Кощея. Эти деньги почему-то казались ему честными. Видимо, убийство вне войны или, пусть, вне Зоны, хотя бы даже и нелюдей, не было его призванием, а это значило, что и умереть он был не готов.

На этот раз с ним связались ночью. В дверь постучал мятый, весь какой-то вздернутый Карапет. Выглядел бандюк нехорошо, не то перепил прошлым вечером, не то получил вздрючку от начальства, но был он каким-то серым, словно стертым. Был гонец похож на издыхающего слона, и несло от него перегаром и еще чем-то неживым и скверным. Так пахнут больные, да еще дома на снос – безнадегой и отчаянием. Как обычно, он продиктовал адрес и повернулся, чтобы уйти, но неожиданно замешкался у двери.

– Знаешь, сталкер, – тихо сказал он, – ну бы ее на хрен, такую работу. Я бы лучше на нары… Честно.

– Ну и за чем дело стало? – хмуро спросил невыспавшийся Берет. – Шагай в милицию-полицию, тебя там мигом оприходуют, сейчас у них это быстро.