Природа. Человек. Закон

Постоянство температурного баланса, как вы понимаете, невозможно при существовании открытой системы. В доме без крыши зимою, как бы ни топили печку, добиться стабильной положительной температуры по всей жилой площади невозможно. Значит и биосфера должна иметь свою крышу, защищающую живое от жути космического холода. Такой крышей для нее является озоновый слой, сооруженный живым веществом, как вы помните. Находится он на высоте 15–50 километров над поверхностью Земли в стратосфере и защищает нас не только от жесткого и жестокого ультрафиолетового излучения, но и от не менее жесткого и жестокого космического мороза в 270 °C ниже нуля. Причем обе службы эти озоновый слой совмещает тем, что, принимая на себя поток высокоэнергетических частиц ультрафиолетового излучения, гасит эту энергию, разогреваясь сам на (в сравнении с тропосферной) 50–70 градусов, и таким образом в верхних, 50-километровых от поверхности Земли, границах озонового слоя всегда стоит примерно нулевая (по Цельсию) температура — на 270 °C теплее, чем она была бы в отсутствие этой «крыши».

Так что, как видите, живое вещество заставляет служить кислород трижды, причем в самых важнейших для существования жизни целях. А организм биосферы, в свою очередь, сохраняет постоянство своей температуры не менее сложным и эффективным образом (мы рассказали лишь об основных регуляторных процессах), чем живой организм.

Но при всей стабильности теплового баланса биосферы равновесие его довольно хрупко. Научившись достаточно хорошо справляться с естественными колебаниями поступающей извне — в зависимости от активности Солнца — и изнутри, из земных недр и от животных энергии, биосферный организм фактически беззащитен от техногенных влияний, поскольку они атакуют его сразу по нескольким направлениям и бьют по самым основным и уязвимым местам.

Человечество интенсивно сжигает в топках и двигателях внутреннего сгорания углерод, изъятый из атмосферы растениями и накопленный в недрах за сотни миллионов (а в случае с нефтью и газом, считается, за миллиарды) лет в считанные годы. На сжигание его из атмосферы ежегодно изымается 20 миллиардов тонн кислорода. А взамен в атмосферу выбрасывается кроме сотен и сотен миллионов разнообразных ядовитых веществ (о которых речь пойдет ниже) 20 миллиардов тонн углекислого газа. Интенсивная вырубка и выжигание лесов, главным образом оставшихся до середины нашего века нетронутыми в Южной Америке, да и у нас в Западной и Восточной Сибири, а ныне отчаянно эксплуатируемыми лесной промышленностью, да еще и новая беда — загрязнение вод Мирового океана, рек и озер нефтью (а ведь именно гидросфера Земли, занимающая 70 процентов поверхности планеты, до сих пор являлась основным потребителем углекислоты и поставщиком кислорода в атмосферу. Покрытая же нефтяной пленкой вода морей, океанов, рек и озер выключается из этого процесса) чрезвычайно быстро, буквально на глазах поколений, изменяет газовый состав атмосферы. Так, в 1900 году воздух содержал 0,029 процента углекислого газа. В 1960 году он увеличился до 0,0314 — примерно на 5 процентов от исходного, а к 1980 году содержание углекислоты стало уже 0,0332 — за двадцать лет, стало быть, увеличилось гораздо больше, чем за предыдущие шестьдесят! Расчеты, основанные на планах и перспективах роста промышленности и транспорта, показывают, что в последующие 50 лет концентрация углекислого газа в атмосфере удвоится, достигнув примерно 0,7 процента от общего состава атмосферы.

Привыкнув к гигантским цифрам, мы воспринимаем эти десятые доли процентов как малость, о которой вроде бы и не стоит говорить. Но малость эта, как крохотный камешек, брошенный с горы, способна вызвать лавинообразные сдвиги в тонком и точном равновесии биосферного организма и — не в пример горному обвалу — таким образом глобальную катастрофу, о которой мы уже говорили и которую можно кратко назвать Всемирным потопом.