Природа. Человек. Закон

И залп этот — материализованное воплощение заверения М. Н. Бусыгина: «Я прежде всего обязан заботиться о благе советского человека» (Известия, 1986, 16 февр.). И объективно получается, что это «благо» он видит в гибели Байкала и прилегающих к нему огромных территорий лесов, в лишении наших детей и внуков свежего воздуха и чистой воды. За 20 лет работы Байкальский ЦБК загрязнил своими выбросами половину вод озера Байкал, и если не остановить, не пресечь это экологическое преступление сейчас, то те, что сегодня безмятежно посапывают в колыбельке, к совершеннолетию своему получат в подарочек мертвые воды и умерщвленные окрестности Байкала.

И если бы только Байкала! Ладога и Онега, практически все большие и малые реки страны находятся под прицельным губительным воздействием предприятий Минлесбумпрома. И в результате деятельности целлюлозных комбинатов, и из-за сплошной вырубки миллионов гектаров лесов, вследствие чего мелеют и вовсе пропадают ручьи и малые реки, из-за молевого — россыпью — сплава бревен по лесным и таежным рекам. Те самые деревья, что живыми очищали воздух и воду, устилая дно рек своими мертвыми телами отравляют их воды и живность продуктами своего распада. По данным Минлесбумпрома, и по сей день ежегодно теряется при сплаве 85 тысяч кубометров древесины.

«Лесины — куда ни глянь. В воде, на берегах Енисея и притоков. От устья Ангары до самого Ледовитого океана лежит своеобразный вал из бревен высотой в 5–6 и шириной до 15 метров. Миллионы, десятки миллионов стволов», «Нынче Кача — просто сточная канава. То же самое произошло с таежной красавицей Маной. Лет двадцать назад крайисполком запретил по ней молевой сплав леса. Приняли решение и благополучно о нем забыли. Сплав продолжается и сегодня. Река превратилась в своеобразное «бревно-хранилище» — от поверхности до дна забита стволами деревьев, которые потом выносит в Енисей»(Труд, 1988, 2 марта).

И это происходит не только на Енисее, но и на Северной Двине, Печоре, по всем почти малым рекам.

Происходит почти два десятка лет спустя после того, как вышло правительственное постановление (1970 г.), полностью запрещающее молевой лесосплав. И не кто иной, как Минлесбумпром, добивался «в порядке исключения» разрешить молевой сплав сначала до 1975 года, потом до 1980, теперь же получил разрешение на сплав до 1990 года. И обратились в Совет Министров РСФСР с просьбой разрешить молевой сплав до 2000 года. И что они жмутся да стесняются, непонятно. Просили бы сразу «в порядке исключения» разрешить губить реки на 100 лет вперед, чтобы был уже размах, так размах! Чтобы уж губить, так губить!

Ибо отравление вод разлагающимися телами деревьев-утопленников далеко не самое страшное в печальной судьбе малых сплавных рек. Самое страшное для них наступает тогда, когда лесопромышленники начинают чистить реку от завалов, заломов и топляков. Мощнейшие бульдозеры идут по дну этих рек, перемалывают все живое и буквально выворачивают речку наизнанку. Вся, за десятки, сотни тысяч лет сложившаяся структура русла и дна реки полностью разрушается, переворачивается, и теперь для восстановления нормальной жизни реки потребуется опять же десяток, если не сотня тысяч лет. Да где там! Больше, гораздо больше, ибо мы берем нормальные условия восстановления, а норма эта уже разрушена лесозаготовителями — лес-то вокруг сведен и разрушена вся экосистема, складывавшаяся миллионы лет.

Такая вот «забота о благе советских людей» проявляется Минлесбумпромом «и лично».

И не стоит думать, что это отзовется когда-то, пусть даже через десятки лет, но в будущем. Отзывается такая «забота» сегодня, сейчас, на нас с вами. Кета, семга, чавыча, красная икра, кто помнит о том, что они некогда лежали на прилавках магазинов в свободной продаже? Как говорится, старожилы не припомнят. А ведь было это, было. И едали. Сплав на дальневосточных и северных российских реках погубил нерестилища этих ценных пород рыб. Да так, что даже в магазинах городов и поселков Дальнего Востока сегодня продается лишь рыба-сабля да угольная рыба — до океанских вод Минлесбумпром пока еще не добрался. Нельма, сиг, хариус, семга в северных реках так же начинают существовать только в воспоминаниях, а на прилавках магазинов их и памяти даже не осталось.

«Надо ясно осознавать, — говорит главный государственный санитарный врач РСФСР К. Акулов, — что малые реки определяют качество воды крупных источников. Более того, лес сплавляется молем и по тем рекам, откуда мы непосредственно пьем воду — по Северной Двине, Чусовой, Сухоне, Вычегде, Томи… После молевого сплава никакая очистка не помогает — вода остается малопригодной для питьевых целей. Резко падает содержание кислорода, увеличивается бактериальная загрязненность воды. Зачастую мы вынуждены тянуть водопровод от другого водоема, чтобы обеспечить людей нормальной водой и не ставить под угрозу их здоровье».