Чтобы выполнить эту задачу, человек должен вырваться из саморегулирующихся, точных, надежных и одновременно ограничивающих рамок инстинктов. Возникновение того, что вы называете сознательным разумом, означало, что у человеческого вида появилась свободная воля. Теперь можно было вытеснять встроенные процедуры, которые до сих пор оказывались достаточными. Но сейчас они стали рекомендациями, а не правилами.
Сострадание «выросло» из биологической структуры в эмоциональную реальность. «Новое» сознание восприняло свой последний триумф — свободу — и столкнулось с ответственностью за свои действия на сознательном уровне и с зарождением вины.
Кот, который, играя, убивает мышь и ест ее, не злой. Он не чувствует вины. На биологическом уровне оба животных понимают происходящее. Сознание мыши, в которое встроено знание о будущей боли, покидает тело. Кот использует теплую плоть. Сама мышь тоже была охотником, а не только добычей, и оба понимают правила, хотя сложно объяснить, как.
И кот, и мышь на определенных уровнях понимают природу общей для них жизненной энергии и — в этом отношении — не цепляются за свою индивидуальность. Это не означает, что они не станут бороться за жизнь, просто им свойственно встроенное ощущение единства с природой. Они знают, что они не потеряются и не растворятся в природе
Человек, следуя собственным путем, принял решение выйти из этой структуры — на сознательном уровне. Тогда внутренние знания животных сменило зарождающееся сострадание. Биологическое сострадание же превратилось в эмоциональное понимание.
Охотник, более или менее свободный от животных правил, будет вынужден эмоционально отождествлять себя с добычей. Убить — значит быть убитым. Все строится на жизненном равновесии. Таково внутреннее и единственно реальное значение вины и ее природная структура.
Можете сделать перерыв. Извините.
Но эта естественная вина понимается и используется поистине ужасными способами.