Прирожденные аферисты

В скором времени Маслов убедился, что если на высшее образование воровские карманные премудрости не тянут – в этих «университетах» нет системности и научной базы, то к искусству эту деятельность отнести можно.

Вспоминались кадры из старого фильма «Приключения Оливера Твиста» – там старый вор обучал детей красть носовые платки на чучеле, увешанном колокольчиками. И не дай бог что зазвенит. Действительно, неосторожное движение может стоить карманнику свободы, а то и здоровья или даже жизни. Поэтому навыки оттачиваются годами.

Карманные кражи появились ровно в то самое время, когда изобрели карманы и кошельки. С той поры это наиболее устойчивый вид преступной деятельности. Нет ни одной страны, ни одного социально-экономического уклада, где изжили бы эту заразу. Карманникам выжигали клейма, отрубали руки, их сажали в выгребные ямы. В местах, по которым ехал сейчас поезд, в Запорожской Сечи, было одно наказание за кражу – смерть. И все без толку. Во многих странах публичные казни карманников, собиравшие толпы любопытных, пользовались особой популярностью у воров, срезавших кошельки. У Маслова иногда возникали мысли, что и при коммунизме, когда не будет денег и у всех все будет, обязательно найдется кто-нибудь, кто залезет в чужой карман. Что-то заложено такое в природе человека, что делает этот процесс волнительным и важным.

Уже работая с этими людьми, Маслов постигал, насколько это многогранное явление. Имеется множество способов краж, и профессиональные карманники обычно специализируются на каком-то одном, достигая в нем совершенства. Маслов задерживал однажды в метро старого ворюгу. Тот пошел в полный отказ. А потом выяснилось, что у него одиннадцать судимостей, все за кражу правой рукой из правого кармана, и ни разу ни в чем не признался, хотя всегда получал срок.

Есть среди карманников обнималы, которые в транспорте обнимают человека, якобы перепутав со старым знакомым, и вытаскивают кошелек. Есть съемщики, специализирующиеся на съеме с рук дорогих часов – наиболее продвинутые снимают с целым ремешком, другие его режут маникюрными ножницами или бритвами. Ширмачи – они, прикрываясь газетами, пакетами, подлезают к жертве и делают черное дело. Марвихеры, раньше работавшие в высшем свете, а сегодня промышляющие в театрах, дорогих ресторанах и гостиницах. Но основных категорий карманников две – это щипачи и писаки. Щипачи выдергивают кошельки. Писаки разрезают сумки с помощью «мойки» – куска бритвы или «писки» – заточенной до бритвенной остроты монеты.

В Москве карманников была всегда тьма-тьмущая, и Маслов с его ребятами из специальной группы не скучал. Карманнику нужно столпотворение, где люди прижимаются друг к другу, приходят в тесное соприкосновение, в чем многолюдная столица недостатка не испытывает. Кстати, по замашкам на карманников очень похожи «утюги» – извращенцы, получающие удовольствие, прижимаясь к особам противоположного пола. Их тоже приходилось неоднократно задерживать, а потом отпускать, щедро одарив матюгами, – ведь закона против них нет.

Поскольку действуют карманники чаще в группах, то за века своего промысла они наработали способы не только использовать толпу, но и создавать ее. Это называется «делать понты» – затевать какой-нибудь скандал или представление, которое соберет ротозеев. Маслов однажды сам видел, как колотили такие понты цыгане около колхозного рынка. Это было феерическое зрелище. У них был известный ворюга-карлик по кличке Коротышка Аденауэр. Использовали его подельники всегда очень изобретательно – то в форточку кинут, то в бидон из-под сметаны засунут, чтобы он со склада ночью товар выкинул. А для создания понтов его клали в детскую коляску, где он лежал, курил и матерился. Люди до того обалдевали, что и не замечали, как их карманы пустели.

Маслов читал закрытую статью одного криминалиста, который утверждал, что в среднем профессиональный карманник попадается на восьмисотой краже!

Помнится, старые оперативники показывали ему издалека уникума, которого прозвали Вольфом Мессингом, считая, что у того присутствует телепатический дар. Лет тридцать ровно через день он в час пик выходил на промысел на троллейбусные маршруты. И не попался ни разу! Стоило оперативнику, неважно как замаскированному, зайти в троллейбус, как он выходил на следующей остановке и шел домой, к семье и внукам.

Размах этого преступного промысла невозможно оценить, поскольку в большинстве случаев потерпевшие предпочитают в милицию не обращаться, считая, что деньги все равно не вернут, зато затаскают по инстанциям. И эта позиция не лишена оснований.