Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана

В медицинском плане Джо Галлоуэя и Джонатана Айткена сложно назвать патологическими лжецами. Несмотря на то что их ложь порождала недоверие со стороны судьи, они явно не заботились о том, что рассказанные им подробности могут вызвать сомнения. Вместо этого они предпочли прикладывать наибольшие усилия к тому, чтобы контролировать свое поведение в момент введения суда в заблуждение (что в итоге вызвало еще большее недоверие к ним).

Есть также вынужденные обманщики. Испытывая неуверенность в завтрашнем дне, они становятся зависимыми от постоянной самовозвеличивающей лжи. Однако обман такого рода не причиняет вреда никому, кроме них самих.

Патологические лжецы — совершенно особая категория людей. Будучи склонными к тому, чтобы манипулировать другими, коварные и эгоистичные, они врут постоянно, преследуя исключительно корыстные цели. Патологические лжецы могут очаровать окружающих, но в то же время и сильно навредить тем, кто встает у них на пути (к слову, после столкновения с ними довольно сложно восстановить доверие к людям). Они остаются глухи к тому, что их действия — серьезная преграда на пути к взаимопониманию; жертвуя теплыми и доверительными отношениями с окружающими, люди подобного рода, как им кажется, «платят» за свою «будущую высокую репутацию»… Часто такое поведение может быть связано со специфическим дефицитом эмоциональных способностей.

Адриан Рэйн, криминалист из Университета Пенсильвании, занимается изучением отличий мозга профессионального преступника от мозга обычного человека. Вместе с коллегами он проводил сканирование мозга тех людей, которые показывали склонность к психопатии. (Здесь стоит отметить, что не все патологические лжецы склонны к психопатии — сложному и содержательному комплексу психических расстройств, — тем не менее существует определенная связь между этими состояниями.) Испытуемым дали задание сформировать собственное мнение по одному довольно сложному вопросу, который был разыгран в последнем эпизоде сериала M*A*S*H*[13]. (Похожие сценарии давным-давно облюбовали философы, размышляющие о морали.) Одновременно производилась процедура сканирования.

Суть такова: идет война. Вы прячетесь в подвале дома с несколькими соседями по деревне. Вы слышите, как на улице ходят вражеские солдаты, и точно знаете, что у них приказ убивать всех местных жителей. У вас на руках младенец, который, как на беду, простудился. Вы понимаете: если ребенок закашляет или просто заплачет, солдаты услышат это, найдут укрытие и убьют всех — и вас, и вашего ребенка, и ваших соседей. Так вот: задушите ли вы своего ребенка ради спасения деревни? Или же позволите ему кашлянуть, зная, к чему это приведет?

Не переживайте, на этот вопрос нет однозначного ответа. В сущности, исследователей интересовало не столько решение, к которому придут участники эксперимента, сколько процессы, протекающие у них в мозгу во время размышлений. Когда в исследовании участвовали обычные люди, не имеющие каких-либо психических отклонений, сканер показывал большую активность в тех частях мозга, которые отвечают за управление эмоциями. Если вы потратите пару минут на поиск ответа на этот вопрос, то наверняка почувствуете некоторый дискомфорт, связанный с принятием нелегкого решения, ведь любое решение будет нелегким. Тем не менее, когда в исследовании участвовала группа людей, склонных к психопатии, выяснилось, что они почти не испытывают подобных чувств. Сканер показал: чем серьезнее психическое отклонение у человека, тем меньшая активность наблюдается в областях мозга, ответственных за регуляцию эмоций. Иными словами, у таких людей наблюдается недостаток эмоциональной составляющей в процессе принятия решений. В то же время существует множество подтверждений тому, что многие из нас слишком сильно полагаются на свои эмоции и интуицию в сложных ситуациях. Довольно часто можно услышать, что человек, склонный к психопатии, — тот, кто не может отличить правильное от неправильного. Но это не так — психопаты могут пройти тест на моральную мотивацию точно так же, как вы или я. Их проблема в другом — они не могут почувствовать разницу между моральными категориями.

Такая же проблема связана и с отношением к искренности и неискренности. Причина, по которой большинство из нас старается как можно чаще быть честными с окружающими, кроется в том, что мы испытываем дискомфорт, говоря неправду. Как и дети, слушающие историю про Джорджа Вашингтона, мы привыкли наслаждаться честностью и корить себя за обман (даже в том случае, если мы преодолеваем неприятные чувства и все-таки начинаем хитрить). Патологические лжецы не испытывают таких ощущений. Максимум, на что они способны, — имитация искренности, которая между тем может быть выполнена на самом высоком уровне, с применением недюжинного актерского таланта.