Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана

В 2000 году американский ученый Стивен Афтергуд написал для журнала «Sciense» статью, в которой подверг технологию применения детектора лжи жесткой критике. В ноябре того же года он получил письмо — четыре рукописные странички с обратным адресом Алленвудской федеральной тюрьмы, где Эймс содержится и поныне. В письме заключенный поздравил Афтергуда с выходом «во всех смыслах замечательной статьи, содержащей остроумную и точную критику бестолковой машины». Это письмо тем более ценно, что его автор — человек, несколько раз обманувший детектор. Вот отрывок из письма:

«В сущности, как и любая другая пыльная наука, эта тоже никуда не денется (в голову сразу приходят графология, астрология и гомеопатия), потому что те, кто пользуется полиграфом, судя по всему, получают от процесса неописуемое удовольствие и некоторую прибыль. Так что полиграф еще надолго останется с нами. Самая очевидная цель его применения — удивительно полезная помощь следователям, сравнимая разве что с резиновой дубинкой или дипломом в красивой рамочке, висящим не стене. Хотя, конечно, это зависит от того, кто его использует. Тебя уволят, не будут брать на работу, тебя казнят или отправят в тюрьму — именно эти страхи может внушить полиграф почти любому доверчивому человеку».

Справедливости ради стоит отметить, что полиграф не совсем уж бесполезный прибор, поскольку частота сердцебиения и в самом деле может свидетельствовать о том, что подозреваемому есть что скрывать. Важно, чтобы за датчиками следил опытный оператор, это во многом облегчает расшифровку.

Но и Эймс в чем-то прав. Эффективность использования полиграфа объясняется тем, что это устройство «заточено» под определение лжи, а абсолютно непогрешимых людей не существует. Однако люди, работающие с этим устройством, как правило, забывают, что более-менее надежного способа распознать ложь не существует. Все признаки «лжеца», которые фиксирует полиграф, могут иметь совершенно другие причины, в том числе вполне понятное волнение при прохождении теста.

В Европе детектор лжи никогда не пользовался особой популярностью, да и в США он так и не стал основным орудием правосудия. Тем не менее детектор лжи прочно вошел в арсенал полиции[19]. Следователей мало заботили научные споры, разгоравшиеся вокруг этого устройства. Главным был результат, а на результат во многом работал миф о полиграфе — легендарном, чуть ли не волшебном устройстве, способном вытянуть признание в самых безнадежных случаях; на войне, как говорится, все средства хороши. (В одной из серий «Прослушки»[20] есть сцена, основанная на реальных событиях. Офицеры полиции пытаются добиться признания от подозреваемого при помощи копировальной машины, в которую изначально была заложена бумага с надписью «ЛОЖЬ».)

В различных целях полиграфом долгие годы пользовались армия и разведка Соединенных Штатов (в частности, для проверки преданности союзников, для допросов лиц, подозреваемых в шпионаже и терроризме, для подтверждения точности полученных сведений или, как это было в случае с Эймсом, для проверки собственных сотрудников).

Со временем полиграф проник во многие сферы жизни американцев. Еще в 1930-х и 1940-х годах он, не без помощи Килера, стал доступен банкам, промышленным предприятиям и даже государственным департаментам, жаждущим убедиться в честности и надежности своих служащих. В каком-то смысле это устройство стало политическим символом: с тех пор как выросла потребность в личной проверке прямоты и лояльности граждан, что стало особенно актуальным в эпоху «холодной войны». В феврале 1950 года Джо Маккарти, выступая в сенате, призвал пройти испытание на детекторе лжи 205 человек, подозреваемых в сочувствии коммунистам. Еще раньше, в 1949 году, во время судебного разбирательства по делу Элджера Хисса[21], конгрессмен Ричард Никсон (президентом США он станет гораздо позже) призвал подозреваемого в шпионаже Уиттекера Чамберса пройти тест на детекторе лжи. Это было необходимо не только для проверки показаний Чамберса, который честно признался в том, что работает на советскую разведку, но и полностью соответствовало духу эпохи маккартизма. Сам Никсон в разговоре с другом как-то заметил: «Я ничего не знаю о полиграфах и тем более не имею представления о том, какие сведения они дают — точные или нет. Но в одном я уверен полностью: люди их боятся».

* * *