Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана

Если дословно перевести слово «конфабуляция» с латыни, то получится «составлять (или совмещать) истории» (от лат. con — «вместе» и fable — «рассказ, история»). Фестингер в своей работе явно подразумевает, что все религии, в сущности, как раз и есть эти самые конфабуляции, строящиеся от самого серьезного и значительного диссонанса в истории человечества: люди хотят верить в то, что наш мир полон скрытого смысла, хотя на самом деле это не так. Действительно, всю человеческую культуру, все символы, мифы, легенды и ритуалы можно рассматривать через призму нашей внутренней склонности искать смысл своего существования в конкретном качестве и в конкретное время.

Логика Фестингера, безусловно, сильна. Но в конечном счете его доказательства все равно вызывают некоторые сомнения. Если в наших представлениях на самом деле нет никакого смысла, то как же тогда объяснить грандиозность, красоту и очарование искусства? Искусство просто не может быть плодом рационального сознания. «Маленькая религия» группы из Лейк-Сити не идет ни в какое сравнение с той «большой религией», что вдохновила архитекторов на строительство Шартрского собора, а Баха на написание его бессмертных полифонических произведений. Не меньшее сомнение вызывает и определение мотива поведения. Фестингер утверждает, что мотив — это желание людей укрепить свои хрупкие представления об окружающем мире. Но только ли этот мотив заставляет нас придумывать (составлять, если хотите) истории? Что, если наша ложь — на самом деле способ привлечь к себе внимание другого человека?

Что, если наша ложь является самой первой и мельчайшей частичкой на пути к любви? Вот этого Фестингер не предусмотрел.

* * *

Весть о том, что Шабатай Цви принял ислам, сильно расстроила его последователей. Но это было далеко не единственным разочарованием, ведь пророк говорил о конце света, который так и не наступил. Куда-то исчезли все свитки, письма и книги, в которых содержались подтверждения словам мессии, люди старались избегать этой темы в разговорах. Многие раввины и вовсе делали вид, будто ничего и не было. Лишь Натан из Газы нашел еще одно, последнее объяснение действиям Цви: он надеялся, что тот лишь изображает покорность султану, а на самом деле решил на время затаиться и изучить царство тьмы изнутри, чтобы однажды свергнуть «узурпаторов» и, как и было предначертано, взойти на престол Великим спасителем. Уверенный в этом, Натан всех убеждал, что отступничество — последняя и величайшая жертва Цви.

Шабатай Цви умер в 1676 году. До самой смерти он был слугой султана. Натан, не терявший веры в мессию, решил, что на самом деле он не умер, а просто «скрылся из виду». Он пережил Шабатая всего на четыре года. Но долгие годы после смерти обоих самые верные последователи (такие еще оставались, несмотря ни на что) не теряли веры в Цви. Они просто не могли допустить, что их гуру был обыкновенным жуликом, а идеи, в которые они так страстно верили, оказались лживыми. Поэтому они очень крепко ухватились за фигуру Шабатая, а также и друг за друга.

Последователи Цви даже разработали новую форму поклонения, основанную на принципе псевдоотступничества. В Турции их секта получила название Дёнме. Она оставалась активной и сохраняла влиятельность вплоть до ХХ века. На людях приверженцы Дёнме заявляли, что исповедуют ислам, но дома праздновали Пейсах.

Глава 7 Я — очень хороший человек Плюсы и минусы самообмана

Дар самообмана необходим каждому, кто желает управлять другими.

Джузеппе Томази, князь ди Лампедуза

Даже совершая самые безобразные поступки, люди могут убеждать себя в том, что они очень хорошие. Например, когда террорист-смертник взрывает себя в толпе ни в чем не повинных людей, далеких от политики, он твердо уверен, что совершает благое дело и за это отправится в рай. Члены сицилийской мафии традиционно почитают себя добрыми католиками; по будням они убивают, а по воскресным дням замаливают грехи. (Кстати, глава криминального мира Катаньи Бенедетто «Нитто» Сантапаола был настолько религиозен, что имел небольшую капеллу прямо у себя на вилле; к сожалению, это ничуть не помешало ему отдать приказ удушить четырех детей и избавиться от их тел.) Даже врачи, наблюдавшие за газовыми камерами в Освенциме, убеждали себя, что они остаются верны Клятве Гиппократа: помогая уничтожать евреев, избавляют народ от «нечистой» и «опасной» нации.