Прирожденный воин

Между тем Тобако перестраивается в первый ряд, выезжает на боковую улицу, параллельную той, на которую свернули преследуемые. Едет по узкой улице на высокой скорости. Пешеходов здесь мало, но они почему-то желают гулять по проезжей части. Тобако резонно никого из пешеходов не боится, справедливо считая, что это они должны бояться быстро летящую машину. Они видят её издалека и уходят с дороги. И уже через три перекрёстка при взгляде вправо мелькает «БМВ» с киллерами.

– Мне кажется, я знаю конечную точку... – говорит Тобако. – Если они сейчас свернут направо, значит, я прав... Гонят в ментовку... К заказчику...

Он сам сворачивает направо и сбрасывает скорость. И видит, как на перекрёстке «БМВ» цветом посерее его машины делает поворот.

– Точно... В Ментовку... Майор, говоришь, Шерстобитов? Сообщай Басаргину. Пусть включает в дело группу захвата...

– Может, сами?.. – Судя по голосу, Пулат слегка расстроен. Ему очень хочется взять штурмом отделение милиции и «повязать» там все должностные чины. Будет о чём вспомнить на старости лет. Тем не менее он понимает, что здесь распоряжается не он и даже не Ангел, который, разумеется, с удовольствием поддержал бы такую инициативу. И потому набирает номер Басаргина.

– Это Пулатов... Вот мой уважаемый водитель утверждает, что наши оппоненты движутся целенаправленно в сторону ментовки, где надеются встретить тёплый приём со стороны господина майора Шерстобитова. И просит твою группу захвата. Пусть поторопятся, чтобы ребятки не успели стереть из памяти трубки номер. Это будет единственной уликой против них. Предположительно они направятся прямиком в кабинет майора Шерстобитова...

– Хорошо, – соглашается Басаргин. – Группа сидит в машине возле нашего дома. Они выезжают. Доктор сейчас звонил. Он предполагает тот же самый маршрут. И имеет желание лично поучаствовать в задержании. Не пугайтесь, когда увидите его там. Кстати, Виталий, приезжали люди от Мочилова. Твоих подопечных увезли, и надеюсь, что ты с ними больше не увидишься.

– Нам ждать результата около ментовки?

– Нет. Проследите только, чтобы «альфовцы» вовремя успели. Чтобы не упустить ребяток... Мы подключаемся к телефону Шерстобитова через спутник. Если что, и ребятки попытаются выйти раньше, берите их... Хотя в кабинете майора это сделать лучше. Тогда можно взять всех сразу, во главе с самим майором...

* * *

У майора Шерстобитова не самый просторный кабинет в отделении. И должность не самая значимая. Он отвечает за надзор. Хитрая это штука – надзор, и самому надо быть очень хитрым, когда каждый освободившийся уголовник пытается тебя обмануть, выставляя себя невинной овечкой. Шерстобитов заметно пузат, имеет весомый нос и маленькие, ничего не выражающие глаза. Именно это – ничего не выражающие глаза – майор считает своим главным оружием. Никто и никогда не поймёт, что он думает и что он может предпринять. И эти двое не понимают. Глаза выдают человека чаще всего. Не руки, которые можно спрятать под стол или за спину или даже в карманы засунуть и там сворачивать, давая душе отдышину, фигу, не голос, который можно научиться контролировать и регулировать, а если не можешь регулировать, то можешь подкорректировать вовремя подоспевшим надсадным кашлем. Но глаза передают моментальную реакцию на ситуацию. Шерстобитов всегда смотрит одинаково грустно. И это единственное выражение, которое он может себе позволить.

Эти двое сидят напротив. Один на стуле за столом, второй на стуле у стены. Вот их выдаёт буквально всё. И руки – не знают куда их деть, руки просто-напросто мешаются. И голос, срывающийся при объяснениях с одной тональности в другую, – так бывает, когда человек оправдывается, зная за собой вину. И глаза тоже – прежде чем слово говорится, выражение одно, после слова другое. То вопрос – поверят или нет слову, то надежда, что поверят, то страх, что не поверят...

– Так что же всё-таки случилось? Почему не сработало? – спрашивает майор, и они не слышат в голосе ни раздражения, ни досады. Голосом Шерстобитов владеет прекрасно. Он ровный, никогда не срывается. Более того, майор умышленно произносит слова так, что не все разобрать можно. Словно у него дефект дикции. И не видят они в глазах досады, злости или недоверия.

В кабинет стучат. Лёгкий скрип, дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы Шерстобитову увидеть волосатую и бородатую физиономию какого-то крупногабаритного типа.

– Разрешите?

– Я занят... Подождите... – И опять никаких эмоций ни в голосе, ни во взгляде. Просто попросил незнакомого посетителя подождать – и всё...

И берётся за телефонную трубку. Набирает номер.

– Ещё раз, здравствуй, дорогой... – говорит спокойно.

– А... Это вы... Как там дела?

– Завалили твои парни все дела... Не справились...