Прирожденный воин

Боевик молча оглядывается. Солдаты замирают, а он отходит в сторону осторожными полушагами. И даже видит наставленные на него стволы автоматов десантников. И слышит, как щёлкают предохранители.

– Не бойся... Солдаты стрелять не будут... Я сам мог бы тебя застрелить раньше... – говорит Сохно. – Но ты мальчиков зарезал... – показывает он ножом на двух лежащих десантников. – И за это я зарежу тебя... Как свинью... Понимаешь?.. Тебя, мусульманина, как свинью... Тебе это нравится?

Сохно намеренно говорит оскорбительные для правоверного мусульманина слова, выводя противника из себя. Он уже увидел, как тот хладнокровен и расчетлив в схватке. А хорошо бы ему немного злости добавить. Тогда расчетливость пропадает.

Громко в наступившей тишине разносится звук отрываемых «липучек», Сохно сбрасывает бронежилет и отстёгивает кобуру второго «стечкина». Кладёт к разгрузке.

– Поединок? – с ужасным акцентом спрашивает боевик.

Голос его громок и криклив. Словно он специально старается исказить его.

– Поединок. – Сохно говорит тихо, вкрадчиво, глядя противнику прямо в глаза.

– Я согласен.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

– А мы так и будем пиво пить? – спрашивает Тобако, рассеянным взглядом оглядывая двор.

Такой взгляд может быть у любого человека, проводящего скучную бессодержательную беседу с другим человеком. И никто не заподозрит его в проведении жёсткого анализа всего происходящего вокруг. Точно такой же взгляд и у Пулата, и точно такие же действия. Только Пулат контролирует происходящее за спиной Тобако, чтобы тому не оглядываться, и не оглядывается сам, потому что Тобако, в свою очередь, контролирует происходящее у него за спиной.

Оба они краем глаза наблюдают, как вдалеке, через двор, видимые только в просвет между домами, что-то делают Ангел с Сохатым. Там кого-то задержали возле «Фронтеры». Двоих... С двух сторон от машины. Значит, водитель пришёл. Но не из дома, а откуда-то со стороны. Хорошо, если удачно и они попали «в яблочко»... Значит, сейчас сюда позвонят и пригласят пить кофе. Не одному же Ангелу полагается натуральный кофе...

– Пиво напиток хороший, но на улице его престало пить только недоразвитым малолетним ублюдкам... – соглашается Пулат. – Только потому, что они недоразвитые, они и пьют его везде, куда ни посмотришь... А пиво суеты не терпит... Им надо наслаждаться в уюте и тепле...

– Слушай за спиной... – позёвывая, говорит Андрей. – Двое... мужчины... Около тридцати лет... Русские... Вышли из подъезда... Ругаются...

Виталий не поворачивается. Он и так слышит, как ругаются два человека. Но ругаются они шипящим шёпотом, и потому это более заметно со стороны, чем им самим. Но слишком громко скрипит под ногами снег. Шёпот сливается со скрипом. Не разобрать...

– Какой подъезд? – спрашивает Пулат, лицом показывая полное равнодушие.

– Первый.

– Стоянку видно с первого по четвёртый... Я прикидывал...

– Слушай... Приближаются... Спешат...

– Через газон идут?

– Ты глаза на затылке волосами прикрываешь?

Оба замолкают, потому что скрип шагов прекращается. Двое пересекли газон и теперь идут по асфальту. Шёпот без скрипового сопровождения более отчётлив.

– А аккумулятор проверил?

– Батарейку, что ли? А что её проверять... звонил же... Значит, заряжена...

– Башку теперь за это снимут... Не откупишься...

– Может, здесь помехи... В другом месте попробуем...

Они проходят мимо. Пулат расчётливым движением бросает в сугроб пустую бутылку. Так, чтобы на виду была и достать было легко человеку, не любящему по сугробам ползать. Он таким образом всегда заботится о пожилых людях, собирающих посуду, и о бомжах. И поворачивается спиной ко двору. Смотрит в спины двум удаляющимся парням.

Тобако отходит на пять шагов в сторону. Разговаривает с пожилой женщиной, готовой, судя по блестящим глазам, поговорить с любым, кто оценит её новые вставные зубы. Она специально пошире рот при разговоре раскрывает, чтобы эти зубы показать.

– Простите, вы здесь живёте? В первом подъезде?

– Да, – говорит женщина. – А что вас интересует?

– Меня интересуют два мужчины, что сейчас из вашего подъезда вышли. Видели их?

– Видела. Но это не наши. К кому-то, вероятно, приходили. Я их и раньше видела... В подъезде стояли... У окна... Дожидались... На часы смотрели...

– Спасибо.

Тобако возвращается, и по его убыстряющемуся ходу Пулат понимает, что надо тоже шевелить ногами. И он начинает шевелить. Идёт к машине Андрея. Тобако догоняет его. Оба смотрят по сторонам, но видят только две спины. Спины удаляются в том же направлении, в котором идут Андрей с Виталием. И садятся в «БМВ», за которым Тобако поставил свою машину. Правильно поставил. Очень удобно. Даже если мужчины обернутся, они поймут, что идут не за ними, а к другой машине. Это не должно их спугнуть.

Но чего они хотят?

– Как думаешь, что они будут делать?

– Они ждут, когда Доктор поедет. И пристроятся за ним... Будут пробовать в другом месте...

– В таком случае мы сами пристроимся за ними...

– Естественно... Не каждого же террориста подгонять под допрос к Сохатому. Надо проследить, куда они поедут, когда что-то увидят. Докладывай Доктору...