Приручение. 2. Исцелю тебя (СИ)

— Нет у меня никаких проблем! — перебив, всплеснула руками, однако ее гнев, быстро сменился опустошением и каким-то отчаянием. — Анализы врут, — устало откинулась на спинку. — Я себя прекрасно чувствую и малыш тоже в порядке. Мне рожать скоро, — она закусила губу, явно сдерживая слезы. — А врач не хотела подписывать мне обходной лист…

— Но теперь она подписала, — я успокаивающе накрыл ее руку ладонью. — И чтобы избежать проблем, ты все же пройдешь обследование.

Богдана вновь обожгла меня взглядом и выдернула руку.

— Кто мне его оплатит? Вы?

— Да, я… И ты не можешь отказаться, потому что на добро нужно отвечать добром, — попытался пошутить, но вызвал у девушки лишь новые вопросы.

— Почему? Почему вы будете платить за меня?

— Потому что могу! Такой ответ засчитывается?

— Нет, — упрямо покачала головой, и наш спор продолжился бы и дальше, если бы не подоспевшая к столику официантка.

Девушка взяла с подноса суп и поставила перед Богданой. Рядом положила столовый прибор. Потом вручила мне кофе.

— Что-то еще? — с теплом посмотрела на круглый живот моей спутницы.

Богдана отрицательно качнула головой и поспешно поблагодарила официантку. Когда остались вновь наедине, не спешила взять ложку и словно дожидалась моих ответов на всю эту нелепую ситуацию.

— Хорошо, — я отхлебнул кофе, поставил чашку и отодвинул ее на край. — Давай ты будешь есть, а я рассказывать?

Богдана задумалась, прикусила губу, а потом склонившись над тарелкой, втянула носом приятный аромат, исходящий от супа. Взяла ложку в руку, покрутила ее между пальцами и с опаской, все-таки попробовала суп.

— Я врач, — начал говорить, внимательно наблюдая за девушкой. — Психиатр, если быть точнее. В консультации работает мой давний друг…

— И как это связано со мной? — несдержанно уточнила Богдана.

Выставив локти на стол, склонился чуть ближе.

— Я говорю, ты ешь, — ласково напомнил ей, и щеки девушки вмиг порозовели. То ли от смущения, то ли от горячей пищи, в любом случае она стала еще прекраснее.

— Ты знаешь, что врачи иногда не соблюдают врачебную тайну? — уточнил я.

— Не соблюдают? — переспросила Богдана.

— Нет! И очень скоро до меня дошел слух о том, что одна девушка нуждается в помощи. Что эта девушка совершенно одинока, а от врачей получает лишь порицание. Я прав? Они высмеивали твое положение?

— Собака лает, ветер уносит, — отмахнулась Богдана, но я почувствовал болезненные нотки в ее голосе.

Стиснув челюсти, заскрежетал зубами. Я ненавидел это. Ненавидел неравенство и расслоенность нашего поганого общества. Ненавидел осуждения, брошенные молодой, красивой девушке, потому что она оказалась в сложной для себя ситуации. А еще я ненавидел ложь и себя в данную минуту, потому что врал Богдане.

Грязно, искусно, но у меня не было другого выхода…

=4=

Богдана

Я послушно продолжала есть и слушать, как и было мне велено. Но особо важной информации монолог мужчины не содержал. Все было как-то поверхностно и понятно только то, что по чьей-то доброй наводке, мужчина решил мне помочь.

Звучало сказочно, и возможно, в подобную вещь я бы никогда не поверила, но передо мной сидел солидный мужчина. А его выражение лица и монотонная, успокаивающая речь абсолютно не настораживали, а наоборот, окутывали верой. Где-то на задворках моего сознания ненависть ко всем мужчинам вдруг пошатнулась, недоверие к ним дало едва заметную трещину.

А что если и правда не перевелись те, кто уважал женщин, ценил их, а главное, умел заботиться? Мне так не хватало всех этих составляющих.

Я украдкой бросала взгляд на своего спутника, подмечая статную фигуру и хорошие манеры, и умение себя вести с нарочитой, но не отпугивающей строгостью. Легкая небритость на щеках, расслабленный рот, губы обхватывающие, край кофейной чашки с особой эстетикой. Все это делало мужчину очень привлекательным.

Отвлекшись от бесстыдного разглядывания, с грустью посмотрела в опустевшую тарелку. Голодное урчание в животе затихло, как только я доела суп, но аппетит лишь сильней разыгрался. Под ложечкой неприятно засосало, словно я вовсе и не ела. Мне безумно захотелось чего-нибудь сладкого, но попросить угостить меня еще и десертом, я не посмела.

Шумно сглотнула вязкую слюну. Промокнув губы салфеткой и заметив, как пристально следили за моими движениями карие глаза, поспешила отвернуться. За соседним столиком сидели студентки, чуть старше меня, но более беззаботнее, что ли… и счастливее. Им не нужно было выпускать колючки для своей защиты, или терпеть оскорбления и сплетни, что тянулись за мной шлейфом. Они наслаждались жизнью и ароматным штруделем с корицей.

С грустью наблюдала за их веселой непринужденностью, завидуя белой завистью. Изредка вздыхая от несправедливости, из-за которой так зло надломилась моя жизнь.

Теплая ладонь внезапно накрыла мои худощавые пальцы, а чуть грубоватые подушечки легонько погладили мое запястье. Я повернулась, вначале расфокусировано увидев лицо, слишком близко, практически столкнувшись с ним нос к носу. А после и вовсе почувствовав горячее дыхание на своих губах.