Совет хороший, так и поступлю.
Ведь в Падую решился я из Пизы,
Как тот ныряльщик храбрый со скалы
В пучину вод за перлами ныряет.
Но где ж Бьонделло с нашим багажом?
Постой, а что за люди нам навстречу?
Похоже, мэр послал для нас эскорт.
Все, баста, господа. Ни слова больше.
Я младшую за вас не выдам дочь,
Пока не отыщу супруга старшей.
Ее хотите? Милости прошу.
Клянусь покойной матерью, что Бьянки
Вам не видать, как собственных ушей,
Покуда в девках зябнет Катарина.
Гортензио, женись на старшей ты!
Уж не прикажете ль еще задрать мне ногу
Чтобы привадить этих кобелей?
Что? Кобелей?! Да ни один кобель
Не поглядит на этакую… злюку!
Ручаюсь, сэр, что зря боитесь вы,
На вас ей поглядеть противней вдвое,
А если бы не вдвое, уж она
Башку вам причесала б табуретом
И рожу б расписала как шуту.
Не введи нас во искушение и избави нас от лукавого!
И меня, Господи!
Видали вы, хозяин? Ну, дела!
С приветом девка иль чертовски зла.
Зато другая, глянь, как терпелива!
Она – напротив, райского разлива…
Отлично сказано! Но т-с! Любуйтесь молча.
Чтоб вам понятно стало, господа,
Что слов на ветер я тут не бросаю,
А ну-ка, Бьянка, живо в дом ступай!
И не реви – люблю тебя, как прежде.
Рева-корова, дай молока!
Сколько стоит? Три пятака.
Порадуйся, сестра, моей беде.
Отец, я вашей воле подчиняюсь:
Пусть книги с инструментами меня
В моей унылой келье развлекают.
Чу, Транио! Минерва говорит.
Синьор Баптиста, все же очень странно,
Что так любя, вы Бьянку огорчили
До слез.
И наказали заточеньем
Сеньор Баптиста, вы ее, бедняжку,
За сестрин невоздержанный язык.
Баптиста кончил. Молча повинуйтесь.
Иди же, Бьянка.
Так как мне известно,
Что музыка ей в радость и стихи,
Хочу принять я в доме педагогов,
Что наставляют взрослых дочерей.
И если вам, Гортензио, знакомы
Искусные такие мастера, —
К вам, Гремио, я с тем же обращаюсь, —
Скорее приведите их ко мне.
Прощайте же. Останься, Катарина,
Пооботрись чуток среди господ.
Вот новости! Мне, стало быть, остаться
И здесь торчать, как в будке часовой?
Так что ли, а? Ушла за алебардой!
Можешь идти к чертовой матери: твои прелести настолько хороши, что никто за тебя цепляться не станет… Разумеется, Гортензио, конфуз одного соперника – другому в радость. Но наши с вами зубы лежат на одной полке, а желанный пирог сыроват с обеих сторон. Прощайте. Пойду искать учителя для моей Бьянки.
И я пойду, но не для вашей, а для моей. Впрочем, еще на пару слов. Хотя характер нашей схватки переговоров не допускает, знайте: чтобы снова сделаться счастливыми соискателями бьянкиной любви, теперь нам необходимо потрудиться вдвоем ради одной цели.
Ради какой же это?
Ясное дело, сэр, найти мужа ее сестре.
Черта ей, а не мужа!
А я говорю – мужа.
А я говорю – черта. Думаете, если отец ее сказочно богат, то наяву найдется кретин, готовый добровольно под звон свадебных колоколов спуститься в геенну?
Полно, Гремио! Если у нас с вами не хватает терпения сносить ее атаки, это отнюдь не означает, что в мире перевелись крепкие парни и не найдется среди них такой, что в придачу к хорошим деньгам возьмет ее со всеми ее недостатками.
Может, оно и так. Только, по-моему, это все равно что взять ее приданое с условием каждое утро подвергаться бичеванию на лобном месте.
Не спорю. Но знаете, что самое трудное? Выбирать из двух зол в темной комнате. Особенно, когда их там нет. И раз уж этот окоп на холме сделал нас союзниками, давайте дружно искать мужа для старшей дочери, чтобы освободить для замужества младшую. Успеем еще потягаться. Сладенькая Бьянка! Счастлив тот, кому она перепадет! Кто первым прискачет, тому и колечко на пику. Согласны, синьор Гремио?
Согласен. И даже готов подарить тому, кто к ней посватается, лучшую в Падуе лошадь – чтобы он поскорее сговорился, женился, случился и свалил с ней из дома.
С кем? С лошадью? Или с Бьянкой?
С Катариной, товарищ! Ну, да неважно. Идемте отсюда поскорей!
Акститесь, сэр! Такого не бывает,
Чтоб вспыхнула любовь за пять минут!
О, Транио, я тоже так считал,
Но оба мы ужасно заблуждались.
Ты видел? Никого не трогал я,
Стоял себе, глазел, куда попало —
И вот – скажу тебе, поскольку ты
Мне дорог, точно Цезарь Клеопатре, —
Я заживо горю, тону, пропал,
О Транио, без этой юной девы
Я просто труп. Спаси меня, спаси,
Скорее что-нибудь, хоть посоветуй,