Приручи меня, если сможешь

— Какого хуя?! Что хотел?!

Я выбесился так, что ногой заехал в тумбочку. На пол слетела смазка, рассыпались презервативы.

— Наказать за то, что уехала не прощаясь. И за то, что я такая убогая, что за меня мало заплатили и теперь у него неприятности.

Я киплю, а она опускает взгляд на рассыпавшиеся по полу презервативы и вдруг заботливо спрашивает:

— Нога не болит?

— Я уничтожу его сраный отель одной левой. Он посмел тронуть моё.

Вжимаю голову Стаси себе в грудь и целую её в макушку. Опять пахнет цитрусом. Как маньяк вдыхаю её аромат и понемногу успокаиваюсь. Она действует на меня слишком странно. То бесит, то уравновешивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А я до сих пор хочу тебя, но вижу, что у нас без вариантов.

— Если ты уничтожишь отель, он уничтожит меня. Он ясно дал понять, что моя жизнь напрямую зависит от этого гребанного сооружения. Пожалуйста, не трогай его и давай не будем о нём.

— Ты нормальная? Ты хочешь, чтобы я дал ему дышать свободно после этого?

Взбешенно сжимаю ее плечи, и встряхиваю ее как куклу.

— Не нужно насилия, — паникует девушка, упираясь ладонями в мою грудь и пытаясь вырваться из моих рук. В глазах безумный испуг.

— Тебе его жалко?

Я напрягаюсь и делаю шаг назад, стараясь не смотреть на тело, покрытое синяками.

— Я боюсь. Ты ничего не сделал, помог ему с бизнесом по сути, а он уже два раза агрессировал. Когда ты ему что-то сделаешь, он меня убьёт. Ты просто не понимаешь, насколько безумен этот человек.

Я уже второй раз замечаю, что она перестала называть это чмо отцом. И это не удивительно.

— Хотя, по сути, Илья, кто, как не ты, должен. Он сломал твою жизнь и стоил тебе отца. Тягай тигра за усы, и меня похоронишь.

— Жалею, что пошел у тебя на поводу и две недели назад просто по тихому увез тебя из этого сраного отеля, а Федора оставил решать финансовые вопросы. Ещё тогда следовало моему кулаку потолковать с его мордой.

Иду к шкафу и ищу трусы, чтобы спрятать своего неудовлетворенного зверя.

— Спать ложись и не драматизируй, женщина.

Открывает рот, но затем тут же захлопывает его, так ничего и не сказав. Наклоняется, берет кофту и надевает её, собирает презервативы и поднимает смазку. Шевеля одними губами, читает надпись на презервативах xxl и бледнеет, спрятав их в шуфляду прикроватной тумбочки.

— Когда месячные? — интересуюсь для общего развития.

— Должны были быть вчера, — произносит и тут же смотрит, как я замер, качает головой, резко говорит, — только не начинай. Так бывает и так уже было, когда он меня бил перед ними. Начнутся.

— Спать ложись.

Сам заваливают на кровать, обнимаю подушку и стараюсь унять желание сейчас же сорваться и разнести Егорову сраный бизнес. По ходу он не уяснил одно: мое трогать нельзя. До сих пор думает, что откупился Стасей. Придурок. Это начало конца. Его конца. Федор активно мониторит его финансовые траты, и это не сильно радует эту мразину. А 50 процентов от ста это уже не так солидно.

— Спокойной ночи, — говорит негромко, поворачивается ко мне спиной и выключает свет ночника.

— У тебя совесть есть? — бормочу беззлобно, повернув голову к Стасе.

Поворачивается ко мне.

— Прости? — недоумевает.

— Меня не было две недели. Ты ничего сделать не хочешь? — мое возмущение нарастает, блядь сука все по пизде, я Егорова прикончу утром.

— Ты же сказал ложиться спать, — теряется девчонка, присев на кровати.

— А ты рада стараться? — я ее сейчас укушу, могла бы просто изобразить доброжелательность и поцеловать.

— Я исполнительный человек, — жмет плечами ровно, но прежде, чем я взорвусь, наклоняется, находит мой рот и закрывает его поцелуем.

Доля секунды и я уже плохо соображаю. Сваливаю Стасю на спину и нависаю над ней. Почему я решил, что ей ничего уже не будет угрожать. Почему не оставил Федора здесь? Почему я решил, что с каких-то хуев Егоров перестанет трогать мое? У него определенно нет мозгов. Судит по себе? Думает, если я забрал его дочь таким способом, то и сам не лучше него? Что я в принципе постоянно беру женщин силой? Не беру, сами идут и делают то, что я скажу. И эта мелкая сука делает, но делает это словно под дулом пистолета. А я так не хочу. Блядь, прошло две недели, а мы до сих пор на той же отправной точки. Я хочу ее до безумия. Но хочу так, чтобы отвечала, чтобы чувствовала себя в безопасности и привыкла ко мне, испытывала страсть и желание.

Я себя не понимаю. Я забочусь о том, чтобы она что-то чувствовала ко мне? Такого никогда прежде не было. А с этой все по-другому. До сих пор накрывает злость на себя же за тот первый раз. Полчаса и все бы было в ажуре, закажи я смазку, прояви терпение.

— Чем занималась без меня, — дышу сбивчиво и часто, так, словно от преследования убегал.

— Включи свет и увидишь, — дразнит неожиданно игривым и довольным голосом.

Я не слышал таких интонаций и ноток прежде. Удивлен.

— Разбежался, лучше рассказывай, — улыбаюсь ей в шею и губами скольжу по ароматной коже, — с соседями нормально прижилась, баба Стеша проституткой не называла?