Приручи меня, если сможешь

В мебельном я летала между полками как реактивный таракан, показывая Илье то, что мне нравится и гармонично впишется в ту концепцию квартиры, что он обрисовал. Не заметила? как полностью расслабилась. Шутила, спорила, смеялась, возбуждалась, дула губки, когда он сл мной не соглашался. Не замечала, с каким любопытством он всё время наблюдает за мной. Как провоцирует меня, чтоб надула губки ещё.

— Ты специально! — прищурилась, глядя на него. — Эта скатерть идеальна, она сочетается с обивкой стульев и ободком тарелок, но приятно контрастируют со старыми обоями. Ну не можешь же ты этого не видеть. Ты издеваешься, Илюш.

— Успокойся, женщина, берем, только мозг не выноси, окей, — вновь вжимает в себя, смотрит слишком возбужденно, и я уже догадываюсь в каком русле летят его мысли. — Еще гуляем, или домой, где твои прелестные губки будут меня спасать?

— Так понравилась скатерть? — кусаю, бросив игривый взгляд.

— Стася, гуляем дальше, или домой? — его голос ниже, а руки настойчивее.

Игривое настроение как ветром сдувает.

— Как скажешь, — пожимаю плечами.

Он швыряет пакеты с покупками на пол и довольно холодно бросает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ключи у тебя есть, карта тоже, Федор будет ждать тебя на стоянке. Меня к утру домой не жди.

Разворачивается и уходит, на ходу извлекая мобилку. Видимо звонит охраннику.

Еду домой злая. Не обманул ни в чём. Свалил. Охранника оставил. Не вернулся к утру. Ни к обеду. Приехал вечером, с огромным засосом на шее. Бросила туда равнодушный взгляд и сразу же ушла к себе. Едва на плите, пусть жрет. В остальном, надеюсь, его знатно обслужили.

Переодеваюсь в пижаму и ложусь в кровать. Уснуть. Уснуть бы. И проснуться в чьей угодно жизни, только не в своей.

Не пришел. И славно. Мне же больше места достанется. И совсем не нужно, чтобы меня обнимали во сне, от этого жарко и дискомфортно.

Вся неделя в молчании. Я делала то, что требовалось от меня: приводила в порядок квартиру и готовила ему еду. Не хочет разговаривать — не надо, я привыкла и к игнору, и к одиночеству. Плевать. Лишь бы отцу не вернул.

В воскресенье приехал поздно. Я уже собиралась идти спать. Вышла из ванной в одном полотенце, уверенная, что дома одна, и в коридоре натолкнулась на него. Пахнет табаком и коньяком. Пробегаю взглядом по его лицу и собираюсь проскользну. Мимо.

— Надень то белье, я душ приму, — бросает на ходу к ванной.

Мило. Пришёл час расплаты за гостеприимство.

Иду в спальню, как на каторгу. Хотя, что это я, долг платежом красен.

Когда он входит в спальню, стою в одном из комплектов у зеркала, разглядывая себя. Вижу, что выгляжу даже слишком сексуально. И боюсь того, что будет дальше. Но выбора нет, поэтому поворачиваюсь к нему.

Подходит очень близко, протягивает руку и сжимает мою грудь. Оба смотрим в отражение наших тел в зеркале. В его глазах откровенное желание, смешанное с нетерпением.

Делает ещё шаг вперёд, и чувствую, как его горячее дыхание опаляет мою шею. Вжимает в себя и хрипло говорит.

— Просто расслабься и постарайся получить удовольствие.

Постарайся. Хорошо очертил. Хотя я, наверное, правда чего-то в этой жизни не понимаю, раз в подобной ситуации мне предлагается получить удовольствие. Как? Не разговаривал со мной неделю, ночевал непонятно где, а теперь пришел, как варвар, взять свое, а я должна с каких-то фигов расслабиться для него.

Не парень. Не парень он тебе, глупая башка. Не спаситель, не твой личный Супермен. Ты здесь именно для этого, чтоб обслуживать его член. И для парня, который притащил тебя сюда для этого, у него ещё железное терпение. Почти трехнедельная пауза после первого раза. Итак повезло. Но не может же везти вечно.

Его руки скользят по телу, губы по коже, а я как стояла в оцепенении, так и стою.

Случайно встречаемся взглядом. Не успеваю надеть маску, и он может прочитать мои истинные чувства. А это опасно. Это может породить агрессию, и он снова бросится на меня и причинит боль. Не хочу, только не это!

Поэтому сразу перехватываю его член, направляя его мысли туда. Сжимаю у самого основания, а самой рыдать хочется от того, какой он огромный, и как эта громадина снова будет брать меня на таран.

Хочу бросить какую-нибудь пошлую фразу, но вовремя одергиваю себя. Он приказывал не болтать, значит нужно молчать. Молчать и делать всё, что ему нравится.

Ему нравятся поцелуи. Кладу руку на шею, притягиваю его голову к себе и целую. По телу побежали мурашки. Его слишком много в этой комнате. Его запаха, его тела, его прикосновений. Если бы всё не было так паскудно, как знать, может я и могла бы расслабиться. Но без шансов. Он чужой и опасный, и всё, что на его прикосновения выдаёт мое тело — активирует режим тревоги и полный зажим. И его огромный налитый член, упирающийся в живот, лишь этот зажим усугубляет, подпитывая страх напоминанием от боли.

Снова выпадаю, снова пинаю себя. Никаких кислых мин и недовольных лиц. Только хорошая игра. Все женщины симулируют. И я не юродивая. Лишь бы остался доволен.