Приручить донжуана. Кристина

Крис осталась в палате одна и унеслась воспоминаниями во вчерашний воскресный день, когда она рассказала всё Кириллу. Они завтракали в столовой, когда он вдруг отложил нож и вилку, слегка отодвинул тарелку, и спросил ее, пряча легкую улыбку:

— Крииис, — игриво протянул он. — Я тут сделал кое-какие наблюдения. Ты ничего не хочешь сказать мне?

Крис поперхнулась соком и закашлялась. Ее затрясло от ужаса, вне всяких сомнений он догадался о ее положении. Больше всего она злилась на себя, что не набралась смелости, самой начать этот разговор раньше, а теперь он прижмет ее к стенке, а она совсем не готова и не знает, как преподнести новость, одновременно столь радостную и столь ужасную. А он так счастлив в своих догадках.

— Ты о чем? — как можно спокойней спросила она, откашлявшись, и намерившись трусливо потянуть время.

— Крис, мне кажется, или ты в положении? По-моему, это уже становится очевидным. Не удивлюсь, если в курсе все, кроме меня. Но почему ты не говоришь мне?

Крис отодвинула тарелку и набралась решимости. Стараясь думать только о своем малыше и о своем спокойствии, она заговорила:

— Кирилл. Мне сложно подготовить тебя к тому, что я сейчас скажу. Я причиню тебе боль в любом случае, в какую бы форму я не облекла свои слова. Я скрываю свое положение не случайно, и я уже больше месяца не могу решиться на разговор с тобой.

— Да о чем ты, ради Бога? — Кирилл откинулся на стуле и уставился на нее. — Ты беременна, я прав? Что может быть плохого в этом? Что-то с малышом? — забеспокоился он.

— Нет, все в порядке. Со мной и малышом все в порядке. Кирилл, — Крис сглотнула и, наконец, выдавила из себя чудовищные слова, — это может быть не твой ребенок.

На Кирилла было страшно смотреть в этот момент. Он силился осознать только что услышанное и не мог.

— Как не мой? — глухо сказал он, тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от страшного наваждения. — А чей же?

Крис молчала, смотря в тарелку.

— Чей, Крис? Почему ты молчишь? Отвечай! — требовательно и жестко сказал муж, до которого стал доходить смысл сказанного.

— Ты знаешь, чей.

— Марка? — выплюнул Кирилл это имя, подскочив с места. — Этого подонка? Ты спала с ним? Да когда ты успела? Он что был здесь, в нашем доме?

Крис молчала под шквалом этих вопросов и справедливого отчаянного гнева.

— Крис! Отвечай! — зарычал Кирилл. — Ты была с ним здесь, в нашей квартире? Я поверить не могу!!

— Нет. Это произошло один раз. Когда я ездила на выставку. Он вычислил, в каком я отеле.

— И что? И ты не смогла сказать ему «нет»? Ты позволила поиметь себя и теперь носишь его ребенка?

— Кирилл… — Крис обхватила голову руками и вжалась в стул.

Кирилл подлетел к ней и, подхватив ее под локти, поднял со стула.

— Да ты понимаешь, что ты наделала? — тряс он ее. — Ты предала меня! Ты растоптала нашу семью, наши надежды! Это мог бы быть наш ребенок! Я так ждал, так хотел этого! А ты!! — он замахнулся, будто желая ударить ее, но опустил руку. — Убирайся вон! — кричал он на нее. — Сейчас же, просто исчезни! Видеть не могу тебя, еще и с этим животом! Вещи потом, все потом, а сейчас пропади отсюда! — Он сцепил руки за головой, словно сдерживая себя.

Крис, пошатываясь, поднялась со стула и вдруг почувствовала, будто в животе натянулось что-то. От резкой боли она согнулась пополам и приложила руку к животу. Этот жест сразу обо всем сказал Кириллу, и он кинулся к телефону вызывать скорую. Уже в скорой поставили диагноз — угроза выкидыша, и у Крис потемнело в глазах от ужаса. Она была одна в машине скорой помощи, испуганная и одинокая. Кирилл не поехал с ней, а только передал ее врачам. Перед глазами до сих пор стояло его лицо, с чужим равнодушным и жестким выражением, какого она никогда не видела у него раньше.

Тряхнув головой, Кристина пыталась вынырнуть из нелегких воспоминаний. «Я должна думать о будущем. Пусть в нем нет места Кириллу. Нет места Марку. Но в нем есть я и мой ребенок. И я должна быть спокойной и здоровой, чтобы сохранить его. Я поеду в санаторий, буду холить себя и лелеять, и гори здесь всё огнем. Ольга справится, как и раньше справлялась», решила Крис и откинулась на подушки, закрывая глаза.

Вечером к ней пришла сестра. В ее взгляде было столько любви и сопереживания, что у Крис на глазах выступили слезы.

— Сестренка… — ласково сказала Алена, взяв Крис за руку. — В какой же переплет ты попала. И почему не сказала мне ничего? Мы же сестры. Я всегда буду на твоей стороне и всегда поддержу тебя. Как ты, уже получше?

— Да, Ленчик. Спасибо, мне лучше, — ответила Крис, смаргивая слезы и благодарно пожимая руку сестры. — Прости, что ничего не рассказала. Я впала в какой-то ступор. Понимала, что нужно действовать, нужно рассказать Кириллу, но оттягивала этот разговор бесконечно. В итоге я сама виновата, как все повернулось. Это стало для него настоящим ударом.