Приручить ёжика (СИ)

— Но как же? — пролепетала ба. — Я ведь помню, когда Толику квартиру дали, я въезжала и...

— Это наша квартира! Наша с мамой! Ты переехала к нам, когда твой Толик...!

— Аля! — предостерегающе крикнула мам.

Я сдержалась, лишь зубами заскрипела:

— Я очень извиняюсь, но борщ я не буду! Никогда!

Я сорвала ключи с гвоздика и вылетела во двор. Бродила там, пока не остыла, потом качалась на качелях, глядя на свои окна. Эта любовь... я ду'мала, она сделает меня лучше, а она меня разручнает. Я знаю, что должна сделать - поговорить с Андреем. Просто я боюсь. Боюсь так, что холодею. Потому что сегодня у' меня еще есть «солнечно» и «тучи», а после нашего разговора может остаться лишь вечное «облачно, без прояснений».

Я вернулась домой. Мама вышла из кухни, строго сказала:

— Нам ну'жно поговорить.

— Дай мне пару дней, — выдавила я.

— Нет, сейчас.

— Хорошо.

Разговор был трудным. Я отредактировала ту часть, что касалась отца. Но маме и всего остального хватило с лихвой, я дала ей почитать статью. Она сначала стояла, держа в руке смартфон и хмурясь, затем лицо ее стало растерянным, она села, дочитала и сказала:

—Какая подлость! Это... это... ложь все, от первого слова до последнего! Да, мама говорила, что кто-то приходил, спрашивал о папе. Я думала, она опять путает фантазии с реальностью! Бедная ты моя!

Как ты это пережила?

— Мам, не надо. Все позади!

— Нужно было давно рассказать.

— Я не могла.

— Ты все правильно сделала.

— Мне нужен твой совет. Я его люблю... до сих пор. Ты ведь...

— Да, я тебя понимаю. Аль, мне нужно это... переварить, подумать. Сбрось мне статью, сбрось! Аля, я должна это перечитать! За меня не бойся! Я просто подумаю, как все это опровергнуть!

Я кивнула. Конечно, я не боялась за маму. Но узнать, что первая любовь дочери и ее первые отношения оказались... такими - это больно.

— Где ба? — спросила я.

— Смотрит телевизор.

Бабушка дремала, опустив голову на спинку дивана. Я селя рядом и положила голову ей на колени. Начала подремывать, почувствовала, как она гладит меня по голове.

— Папа тебя чем-то обидел, Аленька?

— Нет, ба. Так... не сошлись во взглядах на жизнь... немного. Извини, просто... перегрелась что-то.

— Нельзя столько в компьютер глядеть, никаких глаз не хватит.

— Я работаю.

— Всех денег не заработаешь.

— Ну... постараюсь побольше отдыхать.

— Что-то Толик давно не заходил, — бабушка вздохнула. — В прошлый раз туфельки тебе такие красивые подарил, красненькие. А где те туфельки, Аленька? Носишь?

— Конечно ношу. В общежитии оставила, на осень.

Туфли отец дарил, когда мне было пятнадцать. Это было после их первого удачного тура. Туфли были дорогие, брендовые. Размер не подошел, я сильно подросла за лето. И уже работала, чтобы купить себе вещи к школе. Школа у меня была хорошая, там была дорогая форма.

— А что ты смотришь, ба?

— Очень интересную передачу. Тут один мужчина оставил дочь в детдоме, а она теперь известная спортсменка. Он ее нашел, а она видеть его не хочет. Вот все ее уговаривают. Бедная девочка! Не соглашайся! Он тебе никто! Не отец, дядька чужой! — всхлипнув, обратилась бабушка к экрану.

Я досмотрела ток-шоу и отправилась добивать кладовку. Мама усадила Яшку в переноску и понесла кота к врач}', он опять подрался и теперь до крови зализывал лапу. Дело с кладовкой спорилось, большой черный пакет наполнялся мусором. Начало августа. Я дома почти месяц. Нужно на что-то решаться. Кира прислала сообщение:

>еж, может, переведешься?

>что, все так плохо?

>статья разошлась в скриншотах, неделю в чатах только о тебе и говорили, нет, не то чтобы плохо, ты теперь очень популярна... по-своему

>не переведусь

>молодец! файтинг! я с тобой!

>приезжай в гости Пауза, задумчивый смайлик:

>а что? почему нет?

>работу нашла?

жое-что наметилось, андрей приходил ***льон раз. аля, меня пытали, но я им ничего не сказала

Я послала Кире сердечко и искреннее «спасибо». Или не совсем искреннее. Я запуталась.

Под обувными коробками стоял ящик. В таких раньше посылки отправляли. Я приоткрыла крышку и удивилась. Посуда? Чашки в бумаг}' завернуты, блюдца, сливочник, сахарница. На каждом предмете синий ромбик с золотым бантиком. Я тихо присвистнула. Вот и ленинградский сервиз. Теперь только гостей не хватало, к чаю.

В дверь позвонили. Странно, у мамы ключи, да и ушла она совсем недавно. Я выпуталась из мотков бумаги, подошла к двери. В глазке маячил мужской силуэт. Сердце екнуло... нет, мужчина был мне незнаком.

— Кто там?

— Здравствуйте. Алина Еж тут живет?

— Туг, — удивилась я, не спеша открывать. — Это я.

— Мне нужно с вами поговорить. Я отец Андрея Минакова.

Рука сама потянулась к замку. Я открыла.

27