Приручить и властвовать

При этом она ощущалась такой горячей, такой влажной, ее влагалище до сих пор пульсировало вокруг него в затяжном оргазме. Он толкнулся сильнее, чувствуя шейку матки рядом с головкой своего члена. Яйца приподнялись, сжавшись. Просто. Еще. Один. Выпад. И затем тепло хлынуло через его ствол так сильно, с таким интенсивным наслаждением, что его рука сжалась на ее попке, заставив ее взвизгнуть.

Он вышел из нее и толкнулся обратно, его кульминация все продолжалась, словно его член хотел продержаться как можно дольше, не желая покидать ее теплой влажности. Его грудь вздымалась, как будто он боролся за каждый вздох. Пот стекал вниз по позвоночнику.

Рауль заглянул в глаза Ким, встретив ее абсолютное подчинение, и ее радость от того, что она смогла подарить ему удовольствие, от того, что она отдала ему себя. Связь между ними была почти осязаемой, и он желал ощутить ее в своих объятьях так сильно, что едва ли не дрожал от острой потребности.

Рауль нежно поцеловал ее, а потом вытащил член с болью от сожаления, которой вторил ее мягкий вздох. Немного отступив, он прижался быстрым поцелуем к ее животу и улыбнулся рядом с трепещущей мягкостью.

Dios, он любил ее. И ее смелость. Он не отступил. Он потребовал от нее то, в чем они оба нуждались, и она дала ему... все. Сцену, секс... И то, и другое уничтожило все его опасения и придало ей уверенности в себе. Связь между ними стала прочнее, чем когда-либо.

Сандовал расплылся в улыбке. Мост был построен, открыт и готов для движения.

После этого, натянув свои джинсы, он придвинулся к Ким, чтобы наградить ее долгим, медленным поцелуем.

- Я люблю тебя, sumisita mía, - прошептал он и был застигнут врасплох, когда ее глаза наполнились слезами, несмотря на улыбку на ее губах.

Постоянно прикасаясь к ней, он снял ремни, слегка растирая ее кожу, массируя плечи и тазобедренные суставы, чтобы восстановить ток крови. В конце концов, девушка постаралась сесть.

Публика в патио безмолвствовала, не желая мешать. Рауль бросил взгляд в их сторону. Каллен ухмылялся, его маленькая саба, очевидно, оседлала его, Маркус держал Габи перед собой, а его рука находилась в ее шортах. Губы Рауля дернулись. Должно быть, их сцена оказалась горячей не только для него.

Z снял Джессику со своих коленей, взял свернутый плед со стола и подошел, чтобы отдать его Кимберли.

Она начала разворачивать его, но Z покачал головой, и она обхватила руками сверток. Он легонько прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев, затем улыбнулся Раулю и вернулся к своей сабе.

Со вздохом удовольствия Рауль поднял свою женщину на руки, такую мягкую и теплую, и восхитительную, так подходящую ему... как раз впору... для его объятий. Поцеловав ее в макушку, он понес Ким через внутренний дворик, вниз по ступенькам, выходя на пляж.

Он направился к ее любимому месту, выцветшему от дождей и ветров деревянному лежаку. Когда он устроил ее на своих коленях, вплотную прижав к себе со вздохом удовлетворения, она уткнулась лицом в его шею, начав дрожать.

Последствия настигли ее.

Не выпуская ее из объятий, он неловко развернул одеяло, которое дал ей Z, обнаружив там бутылку воды, тюбик мази... и ошейник. Предусмотрительный Дом. Расположив все рядом с лежаком, он закутал девушку в тонкое одеяло, затем притянул ближе к себе. Он по-прежнему чувствовал себя настолько гармонично с ней, что сразу же ощутил тот момент, когда она пришла в себя.

Ким подняла на него глаза с уязвимым выражением лица, открытая для его взгляда.

- Я так скучала, - прошептала она. - И мне было очень одиноко.

Ее глаза наполнились слезами.

Он погладил ее по щеке, распознав, в чем она нуждалась.

- Поплачь для меня сейчас, Кимберли.

«Поплачь для меня!».

Приказ Дома. Ким всматривалась в его лицо. Он был здесь, по-настоящему здесь, и ей было больно, и все внутри воспринималось так, словно он оголил все ее эмоции, которые она так старательно пыталась скрывать, и он действительно был здесь. У нее вырвалось рыдание, чуть запоздало, потому что слезы уже струились вниз по скулам. Она уткнулась лицом в его шею, вдохнула его запах и заплакала.

Плакала из-за недель разлуки, из-за того, что истосковалась по нему, и потому что он подарил ей пушистого защитника. По причине того, что он лишился своей семьи, но обрел их снова, из-за ее сегодняшнего страха и кнута, и потому что ее спина чертовски болела, и, в конце концов, она поняла, что рассказала ему все это в промежутках между ее всхлипами.

Он прижался щекой к ее макушке и бормотал слова ободрения, смешивая испанский с английским.

Судорожно вздохнув, она подняла взгляд. Сощурив глаза, он отыскал бумажный носовой платок в кармане своих джинсов. Платок.

Вытерев лицо, она проворчала: - Вы знали, что это случится. Я слишком много плачу рядом с вами. Я вообще никогда не имела привычки плакать, так что это все ваша вина.

Он засмеялся, негромко и радостно, ошеломив ее сердце, пустив его в вскачь.

- Ну, нет, gatita, по-моему, ты просто наверстываешь упущенное. Это пройдет.