Приручить королевича (СИ)

Когда в молчании пересекали улицу, возвращаясь в школу, Алояс Вихрь заметил, как подрагивают в волнении руки его ученицы. В сумеречном холодном сиянии Кольца Варя выглядела до жуткого бледной — и страшно решительной.

В голове Варвары засела одна важная мысль: пусть Вран твердо уверен, что ее амулеты подойдут синегорскому королевичу из-за ее статуса «назначенная проклятием в жертвы похищения» — по сути же она «невеста без места»! Нет никаких гарантий, что между ней и Зимославом возникнет энергетическая совместимость.

Значит, она обязана это проверить как можно раньше. Если совместимости не будет, нечего надеяться на дальнейшее развитие отношений — такому магу, как королевич, хорошая жена нужна, как воздух, а случайная «невеста» будет только мешать ему наладить нормальную жизнь.

Значит, подарить кольцо — совсем не глупая мысль? Не прихоть, а необходимость.

Если ее амулет подойдет, кольцо вправду станет залогом ее чувств…

После напряженных раздумий придя к этому выводу, Варя ощутила прилив эйфории — у нее есть надежда! Либо отвергнет сразу, либо увезет к себе — так или эдак, судьба ее решится мгновенно! И шансы на успех или неудачу равны (если не слушать всяких ювелиров, чтобы напрасно не обольщаться).

С тем она плюхнулась на свою постель, совершенно вымотанная, зато наполненная иррациональным девичьим счастьем от кончиков пальцев ног до кончиков волос на макушке. Всё-таки у нее есть шансы!

Почему-то ступни покалывало жаром, словно она прошлась по уголькам. Голова слегка кружилась. Под сомкнутыми веками плясали золотистые и фиолетовые искорки. В ладонях меленько вибрировало и зудело… Но разбираться со странными ощущениями у Вари не осталось сил — она заснула, едва укрылась одеялом. Даже не почуяла, как Финик забрался на голову, чтобы свить из ее волос гнездо.

_________

Однако поход по магазинам родного мира пришлось отложить.

Утром Варя пробудилась, чувствуя себя совершенно разбитой. Всю ночь ее преследовали запутанные сновидения с бредовым сюжетом. И еще эти золотистые волны — они были повсюду! Пронизывали все строения, растения, деревья и протекали сквозь людей и зверей, не причиняя никому вреда или неудобства. Они вились, качались, струились, текли, колыхались… Варю во сне из-за них укачало почти до морской болезни!

— Финик, может, я заболела? — слабым голосом спросила она у кролика, обнаружив того спящим у нее на животе.

Белко-песец поглядел на нее умным глазом искоса. Развернулся из позы «клубочек компактный» в позу «потягушеньки всеми лапками кверху пузом» — и плавненько свалился с ее живота. Куда-то подозрительно далеко вниз поехал, аж сам передумал падать — извернулся, вцепился когтями в одеяло, но всё равно продолжал съезжать, вытаращив глаза, попутно стаскивая одеяло с хозяйки.

Варя резко развернулась, протянула руки, пытаясь удержать питомца от падения — мало ли, вдруг она на краю кровати лежит, а он об пол сейчас как треснется…

И завизжала.

Да так громко, что Финик соскреб когтями с нее одеяло окончательно — и с ним плюхнулся вниз, на постель, виднеющуюся под Варей метра на три ниже, чем надо бы.

Пока кролик тщетно метался по кровати, накрытый упавшим сверху одеялом, Варя визжала. Сперва от неожиданности, потом от восторга, что летает, затем от страха, потому что самостоятельно спуститься вниз не получалось, как ни барахтайся. Ладно хоть еще выше не поднималась — потолок в комнате был метров пять высотой, есть где парить вдоволь. То ли к счастью, то ли наоборот, еще и балдахина над кроватью не было предусмотрено — не за что зацепиться, но и пикировать удобнее сразу на постель.

Трепыхаясь всеми конечностями, кружась и мотаясь туда-сюда, точно елочная игрушка, подвешенная на перекрученной ниточке, Варя между тем не могла не оценить красивого вида из узкого стрельчатого окна — теперь открывшегося ей с новой точки зрения. Прежде это была в основном вертикально срезанная долька неба и башенка от школьного крыла напротив, теперь же стала видна часть внутреннего двора. По двору как раз шествовали под ручку, о чем-то беседуя, магистр Чуролют Тугохвал и Зимослав Снежен, чью вихрастую сиреневую макушку Варя ни с чьей другой спутать не смогла бы.

— А? — вякнула Варя. Заорала с новыми интонациями: — А-а!!! О-о! Ой-ёй-ёй!..

Теперь страхи грохнуться и расшибиться или случайно вылететь в окно, разбив оное вдребезги, сменились единственным ужасом: вдруг суженый голову поднимет, глаза в ее сторону обратит, а тут она в окне! Мотыляется в шелковой пижамке, неприличной по здешним меркам — коротенькие шортики да маечка на лямочках. Стыдоба! Причем от дерганий шортики норовили сползти и улететь без вести и оглядки, а маечка задиралась и лямочки съезжали…