Приручить королевича (СИ)

Время от времени зяблики менялись местами со своими отдохнувшими напарниками, что позволяло лодке двигаться без перерывов, а зверям не слишком утомляться.

Зимослав и Венцемир вполголоса шушукались между собой, гадая, какие проблемы кабинет министров сегодня предъявит его высочеству в числе первых. Варя недолго подслушивала разговор, ибо заботы правителя навевали скуку не меньше, чем выпуск теленовостей о политике-экономике: всё то же сельское хозяйство, требующее дотаций, вместо бизнеса — гильдии ремесленников, вместо упрямых олигархов — своевольная аристократия, и еще казна, нуждающаяся во вливаниях, налоги, которые должны быть гибкими и при этом не хлестать, как плетка… И так далее, и тому подобное.

У Вари пока что хватало собственных забот, куда ей до государственных. Первым делом следовало обдумать разумное требование Снежена о смене имени. Уже скоро они окажутся в столице — как она представится королеве? Нужно срочно изобрести для себя приличное, звучное и красивое имя!..

Как нарочно в голову лезли одни Даздрапермы, складывались в местном стиле Вислокривы, Велилепы, Пустозвониславы да Вертихрустки, в лучшем случае вспоминались Параши с Грушами.

Хорошо, что путешествие не заняло больше часа, иначе она успела бы удариться в панику от собственной тугомудрости и скудохрабрости.

Плохо, что за короткую прогулку по озеру она вместо отдыха только устала.

Глава 12

Пришвартовался их катер на зябликовой тяге к городской благоустроенной пристани. Из похожей на декоративную беседку сторожки тотчас выбежали стражники в мундирах почетного караула, принялись помогать прибывшим высоким лицам. Зябликов увели отдыхать в специально предназначенное строение с палисадником для прогулок. Его высочеству и капитану королевских рыцарей отдали честь и кратко отрапортовали, что в столице царит полный порядок. После чего посадили в кроличью колесницу — и с ветерком доставили во дворец. (Варю, понятно, тоже не забыли — стражники на нее косились из-под козырьков шлемов, а большего проявления любопытства не позволял строгий устав).

Быстрая поездка по чистым светлым улицам произвела на Варю приятное впечатление, у нее в родном-то городе историческая часть выглядела не такой ухоженной несмотря на весь технический прогресс.

Ко дворцу — внушающему трепет многоэтажному мрачноватому комплексу — подъехали сбоку, так что за высокими деревьями с ажурными кронами, затеняющими окна, Варя толком не успела рассмотреть красоты архитектуры. Ее спутники (и следом она, стараясь поспевать) быстро поднялись по крыльцу, украшенному каменными изваяниями стилизованных зябликов, вошли в двери, которые для них распахнулись, словно сторожившие вход дюжие лакеи только их и ждали. Хотя, может, и правда ждали или просто увидели в окошко, как подъехали.

Из невеликого холла свернули сразу к лестнице, направились наверх — до пятого этажа, как в итоге насчитала Варя.

Над пролетами и площадками, в простенках между окон были развешаны живописные полотна в темных резных рамах — в основном пейзажи, изображавшие озеро и башню Жукова Улья с разнообразных ракурсов, а также портреты. Благодаря картинкам в учебниках по магии Варя уже знала, как выглядел дед Зима — великий король-колдун Путивест Грозоврат. Выходило, что на большинстве портретов как раз он и был запечатлен в разные годы своей завидно долгой жизни, зачастую разительно отличаясь чертами лицами — очевидно, художники писали много позже избранного периода, опираясь не столько на прижизненные портреты или одряхлевшую натуру, сколько на собственное воображение. Варя похихикала, на одном особо эпичном полотне опознав в юноше, сжигающем волшебным огнем страхолюдную кляксо-черную зубастую многоголовую гидру, самого Зимослава собственной персоной. Да, внук может быть похож на деда, но не настолько и не в данном случае уж точно, ибо характерный крючковатый нос Грозоврата Снежену не достался — к великой Вариной радости. (Если бы она задержалась перед картиной на полминутки дольше, Варя заметила бы в углу полотна еще несколько фигурок, как будто страхующих малолетнего чародея: белобородого старика, двух синеволосых худощавых парней и невысокого мужчину с круглым лицом и с посохом, украшенным самоцветами).

Последний портрет, на который она обратила внимание, был помещен на почетное место и словно бы взирал с высоты на каждого, кто поднимался по лестнице. У молодого мужчины на портрете было гладко выбритое узкое лицо, впалые щеки, густые черные брови, умный спокойный взгляд — и роскошные темно-фиолетовые, как сочный баклажан, кудри, волнами ложащиеся на белоснежный воротничок, отделанный тонко выписанным полупрозрачным кружевом. Полотно в полтора человеческих роста высотой выглядело откровенно велико для непарадного хода.

— Ух ты! — вырвалось у нее негромко.

Заметив, что Варя сбавила шаг, опередивший ее на половину лестничного пролета Зимослав задержался, коротко пояснил:

— Он раньше не здесь висел. Мама приказала перевесить, чтобы он ей глаза не мозолил. Здесь-то она никогда не бывает.