Приручить время, или Шанс на любовь

Приоткрыла один глаз и смерила блондина недобрым взглядом. Интересно: он серьезно полагает, что в гадюшнике, куда он меня притащил, где дышать удавалось через раз, а от духоты, казалось, ничего не стоит потерять сознание, я стану думать о еде? Как он себе это представляет? Вот сейчас возьму какой-нибудь сомнительный пирожок и начну жевать, радостно облизывая грязные жирные пальцы?

– С-спасибо за заботу, – постаралась не разжигать конфликта. – Голод иногда полезнее… хм. В общем, обойдусь.

Подлый лиен улыбнулся так широко, словно в жизни ничего забавнее не слышал. Пожал плечами и с невозмутимым видом подозвал разносчицу с коробом дорожных «деликатесов». Придирчиво выбрал нечто зажаренного вида на деревянной шпажке в количестве двух штук, расплатился и с видимым удовольствием вдохнул исходящий от еды аромат. Против всякого здравого смысла мой рот наполнился слюной. Будто догадавшись об этом, Ниран доверительно произнес:

– Зря отказываешься. Станция, на которой планируется длительная остановка, еще не скоро, а тебе после истощения нужны силы.

Поджала губы, борясь с воспитанием и предрассудками, разрываясь между желанием послать его к ракшасу или всерьез рискнуть и попробовать не отравиться. Судя по всему, лиена такие мелочи не заботили и сомнительная пища опасений не вызывала.

– Хоть пару кусочков для поддержания организма, а? – подначивал этот змей.

– Ну, не знаю, – уже не так категорично, как прежде, откликнулась я. – Если только совсем чуть-чуть.

– Кусай, – он щедро протянул мне одну шпажку.

Поколебавшись еще немного: как-то это до ужаса странно и неловко, потянулась к еде. Пахло аппетитно и…

– И чего она у тебя такая манерная, – вдруг встрял плюгавый напротив. – Моя вон жареных крыс, как семечки, лузгает на перекус. Верно, Мотя?

Я поперхнулась и закашлялась, с ужасом осознавая, что именно только что чуть не отведала. Под одобрительное фырканье краснощекой Моти, пустившейся в пространные пояснения, с каким соусом вкуснее всего готовить крыс, я испепеляла взглядом лиена Тривальди и боролась с подступившей дурнотой. Негодяй даже не подавился. Игнорируя мое отвращение в свой адрес, умял обе жареные тушки и утерся салфеткой. Довольно прищурился, подмигнул мне.

– Ты отвратителен, – поделилась я так, чтобы никто, кроме лиена, не расслышал.

Искрящийся шаловливым блеском взгляд мужчины мгновенно заледенел. Радужки вновь превратились в два блеклых, ничего не выражающих ободка. Змеи и те приветливее смотрят. Меня настроение Нирана совершенно не заботило, поиграв с минуту в гляделки, молча отвернулась к окну.

– Тебе бы не помешало немного приспуститься со своего снежного трона и смирить гордыню, – через некоторое время тоже едва слышно произнес он.

Лишь повела плечом, давая понять, что не намерена вступать в перепалки. Пусть думает что угодно, плевать я хотела на его мнение. Больше Ниран не произнес ни слова, чему я была искренне рада. Мерный гул под железным брюхом нашего состава погружал в оцепенение, легкое покачивание усыпляло, пейзаж тянулся однообразными рядами деревьев. Мне все же удалось абстрагироваться от местной публики, и даже жесткое сидение больше не казалось таким уж неудобным.

Дико хотелось спать, но я из последних сил боролась, пытаясь разобраться в ситуации, привести в порядок мысли и разложить по полочкам события. Получалось плохо. Образы и обрывки фраз крутились в сумасшедшем хороводе, щедро приправленные эмоциями. Глаза слипались, а внутренний голос все чаще сбивался и надолго замолкал. Оперев голову на прохладное стекло, я сдалась требованию организма. В конце концов, уж лучше забыться и таким образом скоротать время, чем страдать от угнетающей обстановки.

Пару раз возникало ощущение неправильности происходящего, но мне так и не хватило сил вырваться из объятий сладкой дремы. Вроде бы стало уютнее и теплее. Опять же, куда-то исчезли неприятные ароматы, наполняющие самый дешевый вагон, им на смену обоняние щекотал смутно знакомый запах. Следуя за ним, я с удовольствием зарылась носом во что-то мягкое. Мм-м, вот так совсем хорошо. Ничто больше не доставляло дискомфорта, и сознание уплыло в царство грез.

Чудилось, будто я вернулась в прошлое, в счастливую юность, где еще не существовало ничего такого, что может до икоты напугать молодую, не знакомую с жестокостью и грязью мира особу. Там я была любима семьей. Там меня, как тепличный цветок, берегли от любых горестей, и жизнь протекала, словно в сказочной, ненастоящей реальности. А ведь так оно на самом деле и было. Как же больно и страшно оказалось однажды узнать, что сказка кончилась, отныне ничего хорошего со мной больше не произойдет. Светлые, пропитанные яркими красками картинки из отчего дома, наполненные солнцем и смехом, постепенно вытеснялись клоками серого тумана.