Пришедший из Безмолвия

Нахмурившись, Лайрэ стала вспоминать. Ощущение, перетекавшее к ней от чужака, сильно отличалось от того, что к ней когда-либо приходило через прикосновение. Но она не увидела никакого хаотического мелькания образов, которые должны были населять его мозг, за все те времена до того, как он оказался в Священном Круге, у подножия священной йиллайины. Не уловила яркого чувства цели, подобного вспышкам молнии во мраке. Не увидела никаких лиц, любимых или ненавистных. Этот человек как будто только что родился. Лишь слабые, ускользающие проблески света, которые отступали все дальше, как только она пыталась приблизиться.

– Я не чувствую ничего опасного или злого, что поселилось бы у него внутри, – сказала она наконец. – Словно прикасаюсь к младенцу.

– Младенец! – фыркнул Гаррос. – Да поразит меня безумием бог Мудрости, если это не самый большой младенец, которого я когда-либо видел!

Лайрэ убрала руку.

– Что еще ты можешь сказать мне? – спросил Гаррос.

– Обычно ты задаешь вопрос, а человек, к которому я прикасаюсь, отвечает, и я узнаю через прикосновение, правду или неправду он говорит, – медленно произнесла Лайрэ. – В этот раз все было… иначе.

Гаррос перевел взгляд с бесчувственного тела незнакомца на Лайрэ, которая и сама в этот момент показалась ему чужой.

– Ты здорова? – мягко спросил он. Лайрэ сильно вздрогнула.

– Да.

– Похоже, ты где-то не здесь.

Улыбка далась ей с большим трудом.

– Да – это свойство Дара… ты же знаешь…

– Прости меня.

– Ты ни в чем не виноват. Боги посылают нам не больше того, что мы в силах вынести.

Улыбка Лайрэ угасла, и у нее в памяти вновь зазвучали слова пророчества.

Смерть беспощадной лавиною
Рухнет на мир…
И водопадом низринувшись
Его сокрушит…»

* * *

Аромат тиса и пиний наполнял усадьбу Лайрэ. Трепетало пламя свечей в подсвечниках и лампионах. Оно освещало дрожащим золотистым светом человека без имени. Человека, находящегося в плену сна без сновидений.

Лайрэ точно знала, что ему ничего не снится, потому что последние два дня она провела, втирая целебные снадобья в его тело. За это время она не уловила в нем ничего нового. Не исчезло и удовольствие, которое она испытывала, когда прикасалась к нему. Оно было сейчас столь же острым, как и в самый первый раз. Вид крепких веревок, которыми он был привязан к остову кровати, заставил ее нахмуриться. Гаррос сказал, что либо незнакомец будет связан, либо один из дружинников Гарроса останется рядом с Лайрэ. А как же иначе если спящий вдруг проснется и окажется, что он и есть тот враг, которого она боится.

Лайрэ не знала, что будет делать, если это случится. Ей не хотелось даже думать об этом…

Работая, Лайрэ разговаривала с незнакомцем, пытаясь воздействовать на него словами, теплом своего прикосновения и острой, целительной силой ильяра. В ответ лишь размеренно вздымалась и опускалась широкая грудь незнакомца.

– Мой избранник пришедший из безмолвия, – еле слышно сказала Лайрэ, как говорила уже много раз. – Как ты оказался в Священном Круге? Ты был один? – спросила Лайрэ. – Скажи – ты был один?

– А твои глаза? Может быть, они серые, как лед и зимний день? Серые, как у Андола Андола? Или темнее? Говорят, у Молота Орков темные глаза.

Дыхание незнакомца оставалось по-прежнему глубоким и ровным.

– Я молюсь, чтобы ты оказался безвестным, – прошептала Лайрэ.

– Может быть, ты снял свою одежду, чтобы пройти в священный круг и поспать в безопасности у подножия йиллайины?

Незнакомец издал какой-то еле различимый звук.

– Да, – оживилась Лайрэ. – О да, мой воин. Выходи на свет. Оставь позади все тени мрака.

Хотя незнакомец ничего не ответил, Лайрэ ликовала. Мало-помалу он всплывал из глубин этого странного сна. Она ощущала, что ему приятны ее поглаживания и растирания, ощущала это так ясно, как если бы он сам ей это сказал.

Но и сейчас ей не передавалось от него никаких образов, никаких имен, никаких лиц.

– Где ты прячешься, мой возлюбленный? – спросила она. – И почему?

Лайрэ отвела густые, чуть вьющиеся волосы со лба незнакомца.

– Даже если ты чего-то боишься, тебе все равно пора проснуться. Иначе ты навсегда останешься во мраке, который не кончится до самой смерти.

Незнакомец не произнес ни звука. Как будто ей все просто показалось.

Устало выпрямившись, Лайрэ бросила в жаровню немного благовоний. Несколько унций драгоценной смолы сгорел почти полностью. Она добавила еще один кусочек из своего запаса драгоценной смолы драконовой пальмы. Тоненькая струйка ароматного дыма, извиваясь, поползла вверх.

Тело незнакомца вздрогнуло, но он не проснулся. Лайрэ начала опасаться, что он не проснется вовсе. Именно это нередко случалось с людьми, получившими удар камнем, палашом или орочьей дубиной. Они погружались в сон без сновидений. И иногда уже не просыпались.

Такого не может случиться с этим воином. Он мой!