Пришелец (Сборник)

И дело было вовсе не в существовавшем остром нежелании у бригадиров лыжников-каюров предъявлять несуществующие претензии по надуманному вопросу к тем, кто вопил полную нелепицу. На самом деле руководящие пахари сразу поняли роль, отводимую им все предыдущее время в гонениях настоящего друга — исторической личности, ставшей Тенью прошлой честной жизни. Ныне бродившей совершенно неприкаянно и вольно по пепелищу обсерватории, то и дело, спотыкаясь босыми ногами на обломках телескопов.

Вот потому и постарались уйти подальше от сомнительных заступников. Дабы не превратилось простая неосведомленность в праведный гнев. И, низко пролетавшего над ними, месье Макароноухова, столько клеветы вывалившего на голову ни в чем не повинного призрака Прошлого Вождя, морские путешественники на этот раз и пальцем не тронули, не говоря уже о сакральном скармливании своим ездовым разумным дельфинам.

Оставили его висящим в воздухе. Да еще и позаботились, чтобы не случилось как в старой доброй истине:

«Если не трогать гнилой банан — не придётся мыть после руки!».

В ту пору как, не ведавший о проносившемся под ним прощении, Шаман готовился к самому худшему, время работало на тех, кто с пользой для себя поглядывал на часы. Вся жизнь промелькнула перед его печальным взором, начиная с момента рокового падения, случившегося прямо с взлётной башни рейсовых ковров-самолётов.

Теперь-то уж, перед угрозой быть обиженным безжалостными и помнящими зло, ездовыми дельфинами, он не столь категорично назвал бы удачным свое собственное решением добираться до цели без опоры со стороны. Осуществить свою служебную командировку на Богатый остров с помощью подручных средств.

А тогда он воскликнул: «Эврика!», обнаружив на дне своего вместительного липового короба подарки не только для детей островитян — простодушных и готовых плодиться до бесконечности по своей любвеобильной сути, но и, адресованные исключительно взрослым, пакетики противозачаточных средств под брендовым названием «Анти-СПИД».

Повторив мысленный ход братьев Монгольфье, всегда считавшихся его кумирами из числа, так и не дарованных ему судьбой, сограждан, современный коробейник тут же принялся надувать самые вместительные счастливые шарики, помеченные еще сотрудниками ОТК особого резинового и технического предприятия в качестве товара предельного размера: «Изделие № 1».

Когда неожиданно кончились эти огромные «презервуары», пришлось использовать и гораздо меньшие по длине и толщине «резервативы».

Ну а затем, когда, развешанные по углам короба «резино-технические изделия № 1 и № 2» могли уже сами удерживать в воздухе нынешнюю обитель шамана, свалившегося с верхотуры стартовой вышки ковров-самолетов, дело оказалось почти сделанным. Мсье Макароноухому теперь вполне можно было изменять без боязни «вектор тяги» волшебного бубна, превосходящего своими возможностями все то, из сонма материалов столярной мастерской, что когда то по прихоти судьбы кружило беззастенчиво над Сменой с беспечно загоравшими на ее берегах легендарными нудистами с беззастенчивыми именами от Луи до Софи.

Так воздухоплаватель и поступил, направив реактивную струю первого изделия, он дал мощный импульс всему летательному аппарату. И не его вина была в том, что воздушного коробейника его изобретение принесло не сразу на Богатый остров, а сначала «на Зубок» к ездовым дельфинам…

Время шло. Шаман затих на дне корзины, лихорадочно проживая в воспоминаниях не только самые лучшие мгновения своего прошлого, но и те, которые сами по себе делали невыносимыми и страшными последние для него мгновения.

Но прошёл час, другой, третий. Внизу плескалась вода. Над головой горланили чайки. Ветерок шелестел, запутавшись в упругих нитях под надутой до отказа технической резиной.

Однако никто еще не пытался откушать от шаманского тела ни крошки. И это рождало надежду на более светлое, чем теперь, будущее.

Только нге всегда при ясном свете просыпаться и жить считается более уместным, чем в ту пору, когда никто не мог заметить случайные превратности, какими мог завершиться ночлег после переедания того же арбуза или несвежих огурцов.

Потому, имея на то весьма большой опыт, действовать более решительно он попытался чуть позже, когда вокруг наступила темнота.

Правда этот полный мрак радовал его еще и тем, что был не из разряда отсутствия освещения в желудке и остальных частях и сегментах органов пищеварения разумных ездовых дельфинов, а просто — ночная!

Поняв это и оценив по достоинству свое счастливое спасение от неминуемой расплаты, Шаман начал пользоваться новой половиной, оставленной ему жизни.

Поднявшись сначала на корточки со дна корзины, а потом, осмелев окончательно, выглянув наружу из-под многочисленной белоснежной гирлянды упругих шаров, он с радостью и полным душевным облегчением не нашел и следа присутствия оболганных им пахарей.

Окончательное спасение подтвердилось с наступлением рассвета, встретившего путешественника уже у самого Богатого острова.