Пришельцы

Неровная шеренга вышла из леса и построилась возле дома Вила.

‒ Вы, двое, на уборку мусора, Умар покажет, где. Вы, на огород…

Вил даже не стал переодеваться, сразу взялся за руководство своими гастарбайтерами. Ну всё, пора и самому поработать. С видом большого начальника Михалыч зашёл в дом и позвонил на рабочий телефон сыну. После ожидания и общения с секретаршей Вила всё же соединили с ним.

‒ Ну, здорово сын, как у тебя? ‒ Вил спрашивал для приличия, ответы сына были ему ни к чему, но сразу переходить к делу было неприлично.

‒ Да так, работы много, и вообще… А что ты вдруг не по графику звонишь? Заболел? Сердце как? Опять переработал, как год назад? Что прихватило? ‒ устало расспрашивал Григорий.

‒ Не, всё хорошо. Короче, привези мне на трассу еды и прочего. Я рассчитаюсь, мне очень нужно, я за год отдам. Список могу скинуть. Ну что, сын, откроешь отцу кредитную линию?

‒ Ну, батя, я тут лезу в замы нашего губера, а тут ты… Давай, говори, диктуй, ‒ Григорий был раздражен.

‒ Гоша, не тяни, мне срочно нужно было ещё вчера, так что ты уже опоздал. Сделай максимально быстро. Договорились, сынок?

‒ Да, батя, сделаю, ‒ в трубке раздался щелчок, и сын отключился.

‒ Вил Михайлович, диктуйте вашу потребность, ‒ зажурчал голос секретарши.

‒ Голубушка, ты мне маякни в телеге, номер возьми у сына. Туда я всё и скину, ‒ Вил очень гордился своими познаниями в технике.

‒ Хорошо, сейчас всё сделаю. Здоровья вам, до свидания.

После разговора Михалыч прямо с крыльца дал ценные указания прибывшим, заняв их работой до темна. Сам же занялся заказом одежды на всех своих новых сотрудников, списком продуктов, сельхоз техники, лекарств. Ловко копируя ссылки, артикулы и адреса веб-сайтов, он сформировал список и рассчитал в Exel. Сумма набралась под миллион рублей, зато какой список, всё учтено, даже мелочи.

‒ Ничего, рассчитаемся, я не один, есть кое-какая мыслишка, ‒ улыбаясь, Вил мечтательно зажмурился.

К вечеру Михайлыч, вспомнив советскую армию, устроил построение. Вкопал перед домом столб с подвешенным на него рельсом, с помощью Умара собрал перед домом всех своих новоиспечённых односельчан.

‒ Умар, переводи, я буду говорить.

‒ Аха, говори.

‒ Короче, при ударе в эту хреновину, ‒ Вил ударил молотком по рельсу, ‒ вы услышите этот звук. Что молчим? Слышно?

Ур перёвел, народ закачал головой.

‒ Как услышали звук, бегом на построение, как сейчас.

Люди загудели, мол, да, согласны, давай, что дальше.

‒ Пока не выстроили себе жилье, жить будете у меня в хате, как-нибудь влезем… Всё, давай жрать и спать.

В беседке перед домом была организованна столовая. Вил сварил ведро картошки, настругал огурцов, отварил ведро яиц, всё собрал, что мог.

«Эх, что б меня, был механизатором, слесарем, скотником, а стал начальником, и куды мне столько», ‒ Михалычу сложно было представить, как прокормить такую ораву, да ещё из них мужиков-то всего пятеро, с ними жёны, одна на сносях, и куча детей, и всем не больше шести лет. Жуть. Умар тут сказал, что здоровый мужик в меховой накидке ‒ это подросток, ему около пятнадцати лет, а на вид ‒ все сорок. Выше всех, здоровенный, борода клочьями, достаёт до пупа ‒ чисто горилла из телевизора.

Раздался звонок на мессенджер. «Ох ты, сын, наверное». Вил распорядился:

‒ Как поедите, помойтесь у колодца, стирать вам всё равно нечего и спать.

Быстро забежав в дом, Вил открыл ноут. Ба, это ж Генка-бобр, товарищ ещё со школы, умный был, но толстый, и зубы торчали вперёд – бобр и есть. Он уехал из деревни, учился на геолога, работал в Иркутской области на золотых песках, потом в шахте. Вил был ему не просто товарищ, а ещё и троюродный брат, виделись на все праздники и дни рождения родителей и до сих пор общались, но всё больше по привычке.

‒ Здорова, Генка!

‒ Ага, а я в городе у вас, приехал жить к сыну.

‒ Ты ж где-то в Бодайбо осел, ушёл, говорят, на пенсию, живёшь там.

‒ Ну, так, было, потом жена, ‒ Генка зашмыгал носом и закашлял в трубку, ‒ инфаркт. Нет её.

Говорить стало неудобно, повисла длинная пауза.

‒ Дети-то, сыновья, один менеджер в Москве, пивом банчит, ко второму вот приехал на малую родину.

‒ Слушай, лучше езжай ко мне, ‒ Михалыч обрадовался.

‒ Приеду, прямо вот завтра и приеду, а то в городе я как бы и не нужен.

‒ А внуки?

‒ У них дом, прислуга. Я, как не пришей кобыле хвост, неделю болтаюсь, всем только мешаю.

‒ Да ты брось, сын же, ‒ Михалыч успокаивал друга, но внутри чувствовал, что он прав.

‒ Короче, жди. Знаю, что дороги почти нет, но я проеду.

Вил обрадовался, надо же, грамотный человек приедет, может вдвоём и вытянем, поднимем село. В его мечтах уже колосились поля пшеницы и подсолнечника, жирные пчёлы, как транспортные самолеты, лениво шевеля крыльями, тащили в улья нектар и пергу, по широкой асфальтовой дороге ехал Ур на… Бабах! Раздался грохот, и Михалыч от испуга вскочил со стула, ударившись головой о висевший на стене таз, и выскочил на крыльцо. Во дворе о чём-то спорили работники.

‒ Что за базар, всё сделали?

‒ Не-а, тут работы мало, ‒ вышел вперёд Умар.