Пришельцы против пришельцев (сборник)

В прежние времена дом скорее всего принадлежал колхозному хозяйству, и располагалась в нём какая-то мастерская, судя по невыветрившимся запахам масел, кожи и ржавого железа. Сени в нём отсутствовали. Единственную комнату с тусклыми окошками заполняли верстаки и ящики. Кое-где по стенам висели дряхлые пыльные хомуты, ржавые серпы и тряпки. Возможно, здесь хотели сделать некий музей «соцбыта», но забросили дело, и все остальные экспонаты были вывезены или украдены.

Возле одного из верстаков расположилась группа мужчин: знакомые полицейские – капитан Шульман и старлей, незнакомые – сержант и парень в штатском – и следователь Борщевский. А напротив, с другой стороны верстака стояла женщина, от вида которой у Вараввы ёкнуло сердце.

Алексей не преувеличивал: она была красавицей!

На миг память выдала строки поэта: «Но что есть красота и почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?»

Евгения Дарницкая была одета в джинсовый костюм, сидевший на ней как вторая кожа. У неё были большие лучистые серые глаза, высокий лоб, брови вразлёт, изящный носик и коралловые – не накрашенные – губы. Плюс водопад золотистых волос чуть ли не по пояс.

Она стояла свободно, раскованно, сумочка через плечо, и лишь над переносицей пролегла морщинка, говорившая, что женщина огорчена или сердится. Когда Варавва вошёл, морщинка эта исчезла, хотя вопрос в глазах Евгении остался. Она ещё не знала, кого представляет новый гость.

Оглянулись и мужчины. Возникла немая сцена, которую разрушил Варавва.

– Доброе утро, джентльмены, – непринуждённо сказал он, проходя на середину помещения. – Кажется, я вовремя. Это и есть госпожа Дарницкая?

Никто не тронулся с места, никто не сказал ни слова.

– Это Женя, – подтвердил Алексей. – Э-э… Евгения Леонтьевна, журналистка.

– Мне бы хотелось задать ей несколько вопросов.

Шульман очнулся.

– Она… даёт показания… нам.

– Выбирайте выражения, господин полицейский, – досадливо поморщилась женщина. – Я буду разговаривать с вами только в присутствии адвоката. По какому праву вы задерживаете меня и допрашиваете?

– По праву… м-м… расследования убийства… вашего знакомого.

– Я сама узнала об этом только что.

– Тем не менее нам хотелось бы выяснить кое-какие обстоятельства…

– Ничего говорить не буду, пока здесь не появится адвокат!

Варавва сделал шаг вперёд.

– Капитан, вам знакомы слова «презумпция невиновности»?

– Ну-у… да.

– Вы понимаете, что не имеете права задерживать человека без веских причин?

– У нас есть причина, – угрюмо проговорил Борщевский. – Убит известный учёный.

– И что с того? У вас есть доказательства её причастности к его смерти?

– Она видела его последним. Мы имеем полное право вести расследование…

– Вести расследование – имеете, задерживать и допрашивать как преступницу – нет! Господин Борщевский, сколько лет вы работаете в следственных органах?

– Зачем это вам? Ну… восемь.

– И вы не знаете таких элементарных вещей? Я ведь уже предупреждал: обязательно укажу в рапорте о ваших действиях. – Варавва посмотрел на Дарницкую. – Извините за неправовое поведение моих коллег, Евгения Леонтьевна, они переусердствовали. Пойдёмте, поговорим без свидетелей, если не возражаете.

Дарницкая смерила его взглядом и, видимо, поняла, что её пытаются избавить от общества местных полицейских. Выйдя из-за верстака, она оказалась одного роста с Вараввой, хотя и он не был малышом при росте сто восемьдесят пять сантиметров.

– Она… останется… здесь, – всё так же угрюмо, с паузами, проговорил следователь.

– Она… пойдёт… со мной! – с такими же паузами между словами, но железным тоном сказал Варавва. – Если появится полезная для следствия информация, я сообщу.

Стоявший рядом с капитаном молодой человек в сером костюме и водолазке сунул руку под борт пиджака. У него было узкое, как лезвие ножа, лицо и близко посаженные чёрные глаза. Он был широкоплеч, гибок, ощутимо силён и опасен. Варавва мгновенно оценил в нём оперативника высокого класса. И ещё ему показалось, что он этого молодого человека где-то встречал.

– Хорошо, – проворчал Шульман, отрицательно качнув головой в ответ на движение парня. – Надеюсь, вы поможете следствию. Нам тоже хотелось бы задать мадам Дарницкой пару вопросов.

Варавва встретил взгляд чёрных, с поволокой и шалым блеском, глаз парня в штатском, постарался не выдать своих чувств и вышел из дома, пропустив вперёд журналистку и лейтенанта. Интуиция подсказывала, что с этим мачо ему ещё придётся столкнуться на фестивале.

– Кто вы? – обернулась Евгения, оказавшись за калиткой.

– Майор Кашин, – ответил Алексей за Варавву. – Московская «контора».

– Контора?

– Федеральная служба безопасности, точнее – военная контрразведка.

Брови женщины изогнулись, в глазах протаяли удивление, любопытство и странная надежда.

– Так вы из Москвы?

– Абсолютно верно, – кивнул Варавва, подал руку. – Варавва Витальевич, можно просто Варавва, Вар и даже короче – ВВ. В детстве мама звала меня Варькой.

Евгения улыбнулась, и у Вараввы сердце снова дало сбой, настолько красивой была эта лучезарная, немного печальная улыбка.