Пришельцы с небес

Впереди цепи Веркана, там, где защитники Тарр-Домбры полагали нейтральную территорию, спрятались пятнадцать снайперов. У всех у них были крупнокалиберные мушкеты, с нарезкой, снабженные диоптрическим прицелом, пристрелянные именно на нужное расстояние. Вот это состояние якобы нейтральной зоны подхода было наиболее многообещающим моментом всей операции. Деревья свели и пни выкорчевали, но носторцы считали, что Тарр-Домбру взять невозможно и никто не попытается этого сделать, а потому несколько распустились. На поле выросли кусты в половину человеческого роста, а за некоторыми можно было спрятаться даже стоя.

Но людей Калвана было бы трудно заметить даже на открытом месте. Шлемы были тщательно покрыты ржавчиной, как и доспехи, и каждый ствол, и каждое копье. Все были одеты только в зеленое и коричневое, и многие замаскировали шлемы и одежду зелеными ветками. Вся операция, в которой участвовали тысяча двести человек, была десятки раз отрепетирована, и на каждой репетиции некоторых выводили из строя, пока численность не падала до восьмисот.

Рядом послышался шум, как будто в кустах пасется дикая индейка, и голос произнес:

— Благородный Калван!

Это был Веркан, греффтшаррец. У него в руке была винтовка, и он был одет в серо-зеленый балахон с капюшоном, меч и пояс были замотаны коричневыми и зелеными тряпками.

— Я тебя не видел, пока ты не заговорил.

— Фургоны подходят. Они уже на вершине последнего перевала.

Он кивнул:

— Тогда начнем. — У него пересохло во рту. Как там в «По ком звонит колокол» насчет сплюнуть, чтобы показать, что ты не боишься? Этого он сейчас сделать бы не смог.

Калван кивнул сидевшему рядом мальчишке. Мальчик подобрал аркебузу и направился назад, где стояли главные силы Птосфеса и Чартифона.

А еще Рилла! Калван энергично выругался по-английски: упоминание имени Дралма всуе или богохульство в адрес Стифона не приносили того удовлетворения. Рилла объявила, что участвует в операции. Он ей сказал, что она ничего подобного не сделает, и его слова подтвердили и ее. отец, и Чартифон. Она устроила дикий скандал, и не один.

Кончилось тем, что она в операции участвует. Когда они поженятся, с ней будет очень непросто управиться.

— Ладно, — произнес Калван. — Давайте отрабатывать свое жалованье.

По обеим сторонам от него поднялись солдаты, по два копья или косы на каждую аркебузу, хотя у некоторых копейщиков были на поясе пистолеты. Калван и Веркан пошли вперед, остановившись на опушке, где заняли позицию за кустами стрелки, и увидели в четырехстах ярдах Тарр-Домбру, крепость, которую нельзя взять. Белокаменные стены поднимались над пропастью, обрывавшейся прямо от вершины горы. Подъемный мост был спущен, ворота подняты. В воротах слонялись солдаты в черных с оранжевым шарфах — старые цвета его колледжа, не стрелять бы в них. Еще несколько стояли на наблюдательных постах на стенах. Чартифон и Птосфес подвели своих людей, по одной пике на каждые три аркебузы, поднимая страшный треск и грохот, от которого у Калвана волосы под шлемом встали дыбом, но в замке, кажется, никто не услышал. Чартифон накинул поверх кирасы мешок с дырами для головы и рук, а шлем обернул чем-то вроде старого посудного полотенца. Птосфес был одет в коричневое, и броня окрашена в коричневый цвет, как и у Риллы. Все поглядели налево, где по склону горы к вершине поднималась дорога.

На ней появились четыре всадника в черных с оранжевым шарфами и вымпелами на пиках. Это были поддельные принсгонцы, даст бог, они не забудут сорвать эти цвета, пока другие хостигцы их случайно не пристрелят. За ними шел длинный фургон, запряженный быками, нагруженный сеном, под которым сидели восемь хостигских пехотинцев, за фургоном — еще двое всадников в цветах Ностора, еще один фургон и еще шесть всадников. За ними — еще два фургона.

Первые четыре всадника въехали на мост и заговорили со стражниками, потом проехали внутрь. За ними проехали два фургона. Третий загрохотал по мосту и остановился точно под подъемными воротами. Погонщик, очевидно, перерезал упряжь, и фургон застрял. Четвертый фургон, нагруженный доверху камнем, остановился на дальнем конце моста, придавив его. За воротами хлопнул пистолетный выстрел, еще один, послышались крики «Хостигос! Хости-гос!». Сено в первых фургонах будто взорвалось, когда из него полезли люди.

Калван дунул в полицейский свисток, и рявкнули полдюжины слоновых мушкетов оттуда, где — можно было бы присягнуть — никого вообще не было. Взвод стрелков Веркана открыл огонь, послышались резкие хлопки, которых никогда не бывает у гладкоствольного оружия. Оставалось надеяться, что стрелки не забудут заделывать пули — это для них была вещь новая. Калван дважды дунул в свисток и бросился вперед.