Пришельцы с небес

Я начал понимать, в чем тут дело. В электронной структуре металла «записаны» световые картинки, так же как на пластинках, которые мы изготовляем, записан звук, и нужно лишь подобрать правильную «иголку», чтобы прочитать эту запись.

— Они изготовили Шар, — сказал Рул. — Я не знаю, сколько поколений трудилось над ним, не знаю, сколько было проведено неудачных опытов. Но им удалось найти невидимый свет, который заставляет камни отдать свои воспоминания.

Иначе говоря, они нашли свою иголку. У меня не было способа узнать длины волн света, испускаемого кристаллами Шара. Но там, где этот свет падал на каменные стены и мостовые Шандакора, появлялись запечатленные в камнях образы — так считывающая игла может извлечь целую симфонию из маленького диска.

Интересно, как им удалось достичь выборочности и последовательности образов. Рул сказал что-то на тему о том, что «воспоминания» имеют разную глубину. Может, он имел в виду глубину проникновения. Камням Шандакора было уже много веков, верхние слои, должно быть, истерлись, и ранние «записи» могли перемешаться или превратиться в едва различимые обрывки.

Возможно, сканирующие лучи разделяли перекрывающиеся изображения по этой ничтожной разнице в их глубине… Как бы там ни было, призраки золотого прошлого бродили по улицам Шандакора, а последние представители его народа спокойно ждали смерти, вспоминая былую славу.

Рул снова отвел меня вниз и показал, в чем состоит моя задача — что и как смазывать какой-то странной смазкой и как следить за силовыми кабелями. Я должен был находиться около машины большую часть своего времени, но не постоянно. В свободное время Дуани могла брать меня с собой, куда пожелает.

Старик ушел. Дуани прислонилась к балке и рассматривала меня с живым интересом.

— Как тебя звать? — спросила она.

— Джон Росс.

— Джонросс, — повторила девочка и улыбнулась. Она обошла вокруг меня, прикасаясь то к моим волосам, то к рукам и груди, радуясь как ребенок, когда обнаруживала очередное отличие между ней самой и тем, что мы зовем человеком.

И потекли дни моего плена.

6

И были дни и ночи, скудная пища и еще меньше воды. И была Дуани. И был Шандакор.

Страх я потерял. Доживу я до того, чтобы занять свое вожделенное Кресло, или нет, в любом случае здесь было на что посмотреть. Дуани была моей постоянной спутницей. Я с уважением относился к своим обязанностям — еще бы, ведь от этого зависела моя шея! — но оставалось время и для того, чтобы просто побродить по улицам, поглядеть на пышный карнавал жизни, которой не было, и почувствовать тишину и запустение, столь ужасающе реальные.

Я начинал понимать, что это была за культура и как народ Шандакора смог покорить весь мир, не прибегая к силе оружия.

Мы заходили в Зал Правительства — здание из белого мрамора с великолепными строгими фризами, — и я видел там церемонии выборов и коронации правителя. Мы посещали учебные заведения. Я видел молодых людей, обученных военному делу не хуже, чем мирным искусствам. Я видел прекрасные сады и места развлечений: театры, форумы, спортивные площадки; видел кузницы и ткацкие станки, где мужчины и женщины Шандакора творили красоту, чтобы потом обменять ее на необходимые им вещи из мира людей.

Рабов людской расы продавали в Шандакор такие же люди. С ними хорошо обращались — как обращаются с полезным животным, которое стоит денег. Рабы выполняли свою работу, но это была лишь малая часть всех трудов Шандакора.

В Шандакоре делали вещи, каких не встретишь на всем остальном Марсе, — инструменты, ткани, украшения из металла и драгоценных камней, стекло и тонкий фарфор, — и народ Шандакора гордился своим искусством. Научные достижения они оставляли для себя — кроме тех, которые касались медицины, сельского хозяйства или архитектуры.

Они были законодателями и учителями. Люди брали то, что им давали, и ненавидели дающих. Как долго развивалась эта цивилизация, чтобы достичь такого расцвета, Дуани не могла мне сказать. Не знал и старый Рул.

— Известно, что у нас было правительство, письменность и система счета задолго до того, как они появились у людей. Мы унаследовали все это у другой, более древней расы. Не знаю, правда это или легенда.

В дни своего расцвета Шандакор был огромным процветающим городом, насчитывавшим десятки тысяч жителей. И никаких признаков нищеты и преступности. Во всем городе я не смог найти ни одной тюрьмы.

— За убийство карали смертью, — сказал Рул, — но случались убийства крайне редко. А воровали только рабы — мы до этого не унижались.

Он взглянул на мое лицо и снисходительно улыбнулся:

— Удивляешься — огромный город, где нет ни преступников, ни потерпевших, ни тюрем?

Я должен был признать, что действительно удивлен:

— Хоть вы и древняя раса, мне все равно непонятно, как вам это удалось. Я изучаю культуру — здесь и в своем родном мире. Я знаю все теории развития цивилизации, я видел образцы, подтверждающие эти теории, но вы не подходите ни под одну из них!

Улыбка Рула стала шире.

— Хочешь знать правду, человек? — спросил он.

— Конечно!

— Тогда я скажу тебе. Мы развили способность мыслить.