Пришельцы. Выпуск 1

А мужики, наверное, уже получили электровоз, подцепили «козу»… Куда там нас сегодня послали? А-а… на восьмой «Горелый». У меня там, на выходе, топорик за затяжками припрятан, как бы не завалили.

Снова затянул «Коней». Жалобно так, тоскливо. Как побитая собачонка.

Прошло около часа. Газомерщик уже прошел. Вентиляционные трубы сняли. Духотища. Петрович на электровозе. Гриша с Андреичем рельсы из-под завала таскают. Хотя че там делов-то. Зацепил через блочок. Дернул электровозом. Нет, наверное, уже стойки извлекают. Ох, и намашется Гришаня кувалдой. Зубила-то я получил, да так с собой и унес. У него, конечно, есть зубило, но тупое. Как он сам…

Олег расхохотался. Поперхнулся. Выглянул в предбанник. Показалось! Вот шуму будет, если его Зинка застукает. Убить не убьет, но кочергу о хребет погнет, точно.

Кони в очередной раз не нашли водопоя. В бутыли заметно поубавилось. А может, зря все? Может, правда пора лечиться? От этого… От зеленого змия.

За полтора часа до конца смены Олег почувствовал, как сознание расщепляется. С одной стороны, он увидел, как мокрый, в одной рубахе, Гришаня размеренно бьет по болту, пытаясь срубить распорку. С другой — тронный зал Озема и Сумерлы.

Их мертвенно-бледные лица озаряло зловещее предвкушение. Золотоносный Озем протянул в сторону штрека посох. Раздул щеки…

Гриша ударил по зубилу — отлетела искра… Высококатегорийная шахта «Красноозерская» содрогнулась от взрыва метана. Угольная пыль усилила его в десятки раз.

Олег обхватил бутыль. Прижался к ней лбом и облегченно заплакал. Он не был психом.

Дмитрий Хворостьянов

Ерофеич

Я вас не забуду…

…Я провел рукой по лицу и снял прилипшую паутину. Тряхнул резко ладонью.

Белесый кораблик из сверкающих нитей отправился по ветру куда-то вдаль, к краю лужайки, поблескивая своими невесомыми сплетениями…

Где-то там он зацепился за ветви лесной вишни, и мне казалось, что я все еще вижу его легкое трепетание… Однако терять времени понапрасну не стоило. Солнце уже начинало склоняться к западу, а впереди еще ожидало около трех километров пути по краю желтеющего березняка. Потом надо было пересечь большую поляну, заросшую душистым клевером, и вот на самом косогоре, среди окружения белоствольных деревьев, и возвышалась изба Ерофеича. Сколько раз проходил эту дорогу, я уже и сам вряд ли мог вспомнить…

…С лесником Ерофеичем мы случайно познакомились четыре года тому назад.

Помнится, тогда, уральской желтоглазой осенью, я приехал в эти леса, чтобы набрать грибов на зиму.

Собственно говоря, ничего определенного об этой местности я не знал, а прибыл сюда, поскольку соседка уж больно нахваливала эти края за обильный урожай опят. Вот и решил сам посмотреть, что это за чудесные места, где «грибов так много, что хоть косой коси». В душе, конечно, таилось легкое подозрение, что сама тетя Маша тут сроду не бывала. Скорее всего, услышала о «грибных плантациях» на очередном заседании старушечьего комитета, регулярно собиравшегося у подъезда.

…Поскрипывающий и расхлябанный автобус-астматик с придыханием притормозил у песчаного склона горы. Я выскочил из переполненного душного салона. Постоял около указателя, словно эпический богатырь на распутье: «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь…». Что именно, какая неминуемая потеря там ожидала, я, если честно, призабыл, но, кажется, и та тропа тоже не сулила ничего хорошего… Синий дорожный указатель сообщал, что в пяти километрах от меня находится деревенька с забавным названием Водопойка, в противоположной стороне — Песчанка… Ага, кажется, именно об этих населенных пунктах и упоминала соседка… Поразмыслил немного и пришел к выводу, что около деревень все грибы уже давно собраны и съедены. Руководствуясь неведомой интуицией, двинулся прямо в соснячок передо мной. В леске дышалось легко и свободно.

Хвоя зелеными лапами осторожно трогала за плечи, за рюкзак, словно желая попробовать на ощупь, а что это за существо такое — новоявленный грибник…

Городской… Наивный… На кого он похож, и чего от него можно ожидать?..

Несколько крепких маслят, почти что сразу найденных мной среди пожелтевшей старой хвои и редкой сухой травы, приободрили, поселили в сердце робкую надежду, что слова тети Маши не такая уж и выдумка…