Пришествие двуликого

Когда всё немного улеглось, взялся за поиски. Акушерка Зинаида и ассистент Олег исчезли. Оба оказались одинокими, без родственников. На их прежних местах работы только пожимали плечами: люди уволены давно и об их дальнейшей судьбе не наслышаны. Поскольку Зинаиду рекомендовал Олег, сомнений быть не могло: они были в сговоре и, очевидно, выкрали второго младенца. А, может, его и не было вовсе? Может это фантазии профессора, находящегося в шаге от смерти? Но тогда почему двое ассистентов пропали бесследно, как будто их и не существовало?

Так же растворилась в небытие и Дарья. В деревне не появлялась, никто её давно не видел. Роман обошёл всё жилое, расположенное у леса, опросил многих. Мелькнуло что-то, когда обходил дачный посёлок, ближайший к лесу, но то была семья неблагополучная – отъявленные пропойцы. Так пояснила пожилая женщина, приехавшая на дачу в выходной день.

– Туда можете и не ходить, – безнадёжно кивнула она в сторону кривой калитки, из-за которой выглядывала крыша с пропавшим шифером. – Там одни пьянки и гулянки. Они и себя не помнят, не то что кого-то. Детей нарожали, а ладу дать некому! Да и кто к этим пьянчужкам заглянёт.

Справлялся в больницах, домах малютки, даже в морге поинтересовался. Просматривал газеты: а вдруг мелькнёт что-нибудь о женщине с ребёнком.

Наконец устал то поисков и почувствовал себя опустошённым.

К этому времени накопилось немало дел, связанных с деятельностью “Воскрешенцев”: офис был завален факсами, телеграммами. А он, отец Юлиан, в данный момент был неспособен руководить разветвлённой многочисленной организацией. Мечта, которая казалась близка к воплощению, ускользнула как иллюзия, как утренний летний туман после дождя. Начинать всё сначала не было сил ни моральных, ни физических – боли в сердце не проходили. В подсознании буром крутился вопрос: случайность или неумолимое провидение, что родившиеся клоны исчезли? Может, взялся он за такое, что есть табу, назначенное свыше? Смерти Антония и Афанасия Никитовича загадочны, не случайны, и, вероятно, не последние? Вот и он чувствует себя не важно.

Тяжёлые раздумья прервал стук в дверь. Пришёл Кирилл сообщить, что из города по срочному делу прибыла секретарь Нина Семёновна.

– Где она?

– За дверью.

– Зови.

В кабинет вошла слегка полноватая женщина средних лет с приятным, умным лицом. Роман усадил её за стол и приготовился внимательно слушать.

– Вас, отец Юлиан, давно и настойчиво хочет видеть некий чудаковатый старец. Я, зная вашу занятость и соблюдая наказ ни чем посторонним не отвлекать, долго отсылала его. Но сегодня дед убедил меня…

– Убедил? Чем?

– Об этом он расскажет сам. Заранее прошу прощения за самодеятельность, но мне показалось…

– То есть старик тут. Занимательно… Давай его сюда.

Нина Семёновна степенно поднялась и направилась к двери. Вскоре в помещение вошёл старец вида странствующего богомольца. На нём болтался заношенный брезентовый плащ с капюшоном, в руках котомка и кривая палка. Но, главное, лицо – обрамлённое пышной седой бородой и отмеченное пронзительными как стрелы, строгими глазами.

– Бог в помощь, сердечный, – поклонился старик крестясь.

– И вам, незнакомец, божью милость. Прошу усаживаться.

Дед, не торопясь, основательно уселся на стул, положил котомку с палкой у ног, ещё раз перекрестился и начал:

– Прозывают меня Иона-странник. В молодости был священником, потом постригся в монахи. Долго искал в послушании и молитвах свою правду, да не получилось. Бросил келью монастырскую и ушёл в отшельники, в степь. И тут душа не нашла покоя. После чего стал странствовать по свету, с людьми разными общаться, да к жизни нашей пристальнее приглядываться. Много походил, много повидал, состарился. Вот и помирать вскорости…

Асмодей слушал деда и пока не мог понять, к чему он клонит.

– С разными верами столкнулся: христианскими, мусульманскими, сатанинскими и иными… – продолжал Иона. – И про твоё учение наслышан.

Роман даже встрепенулся: интересно стало, что этот старец думает о его творении.

– Называется оно у тебя броско – Воскрешение. Поначалу я думал, что воскрешать ты собираешься нечто духовное, ушедшее в века, может даже языческое. Но подумал как-то, не души ли ты хочешь вернуть давно умершие? А?

Старик хитро сощурился и пристально глянул на Романа как отца Юлиана, основателя и руководителя некоей веры. Тот пожал плечами и не стал отвечать. Дед удовлетворённо кивнул, важно погладил бороду и продолжил:

– Похоже так. Значит, попал я в точку. Не стал бы я к тебе набиваться, ежели б не сон и старость моя: завтра помру.

Роман вскинул глаза и с недоверием поджал губы.