Пришествие двуликого

Вера, которая давно оставила работу аптекаря, посвятив себя семье, натянуто улыбалась, пыталась быть оптимистичной. Мужу особо не возражала, но покидала удобную городскую жизнь без восторга. Только маленькая Людмила, узнав, что увидит живых коровок, поросят и гусей-лебедей (любила русские народные сказки), очень обрадовалась и долго выпытывала у отца, когда же она всё это увидит.

За окном ощутимо припекало летнее солнце. Городская суета временно притихла, дожидаясь вечерней прохлады, когда сборы закончились. Оставив квартиру под присмотром соседей, семья ехала к новому месту жительства на “Жигулях” в сопровождении гружёного “КАМАЗа”, вёзшего вещи. Афанасий предварительно побывал в новой лаборатории и остался чрезвычайно доволен: все его пожелания были выполнены. Асмодей даже выделил ассистента-помощника Олега, молчаливого, очень исполнительного и, похоже, толкового парня.

Усадьба располагалась особняком на краю села и была огорожена деревянным забором, ещё не потерявшем свою свежесть. Сам дом, который Роман приобрёл ещё прошлым летом и провёл ремонт с нужными достройками, состоял из двух половин: жилой и собственно лаборатории. В доме имелось всё для нормального проживания: газ, вода, туалет, ванна. Такие удобства обошлись в копеечку, но Асмодей денег не пожалел: цель того стоила.

Когда выгрузились и разложили вещи, не удержались и обследовали новое место проживания.

– Смотрите, как здесь здорово! – указывая на зеленеющий вдали лес, желтеющее рожью поле, коршуна, торжественно парящего над сельским простором, восторженно говорил Афанасий притихшей жене и сияющей, так и рвущейся побегать, дочери. Вера ещё не приняла душой произошедшую перемену. Слушая мужа, она задумчиво улыбалась и старалась не показывать своё настроение. Для неё было главным, чтобы ему было удобно заниматься своей исследовательской работой. Она уж потерпит…

Незаметно прошло лето, и наступила зима…

Афанасий Никитович полностью окунулся в работу. Довольно быстро сработался с Романом и с помощником Олегом. Опыты следовали один за другим, и результат не заставил себя ждать: как раз к рождеству появился первый клон – серая домашняя мышка. Радости не было предела! Забыли и про праздник, и даже элементарный обед. И погода установилась под стать настроению: выпал лёгкий, ватный снег и природа стала сказочно красивой.

– Завтра принесу ткань засушенной мыши, клетки которой восстановлены моим методом. Извини, но его суть я пока раскрывать не стану: мы ещё мало работаем вместе, – глядя на юркую, клонированную мышь, бегающую по клетке, сдерживая волнение, размеренно говорил Роман своему коллеге.

– Да, если получится с восстановленными клетками, то… мы просто гении! – не скрывал своих чувств Афанасий и спонтанно пожимал руку шефу – так он мысленно называл Романа. – Я не ожидал, что мы так скоро выйдем на результат.

– Меня радует ваш оптимизм и то, что я не ошибся в своём выборе. Впереди нас ждёт невероятное открытие, я в этом не сомневаюсь.

Глава 4. Суррогатная мать.

В этом месте речка выпрямлялась, и её течение успокаивалось. Заросшие камышом и осокой берега издали напоминали давно нестриженые бакенбарды сказочного демона, а маленькие островки, что чернели на средине русла, пучились наподобие глаз. Плакучие ивы и вётлы, склонившиеся к воде, казались космами зелёных волос, ниспадающих на плечи-берега этого старца.

Именно такие образы наполняли Дарью, сидевшую на утонувшем в высокой траве берегу. Обняв колени и устремив взгляд синих глаз на гладь реки, она наслаждалась открывшимся видом. Сюда приходила всегда, когда появлялась свободная от крестьянских забот минута. Солнце стрелами посылало последние лучи из-за полоски леса, темнеющего далеко за рекой; красило цветастой радугой высокие облака, и вместе с девственной благодатью вселяло в женщину покой и умиротворение. Мысли текли размеренно, и душа отдыхала.

На роду Дарье было написано невезение. Она и появилась на свет поздно у пожилых родителей. Мать умерла в роддоме, а отец с горя запил. Первые месяцы жизни так и провела в больнице, пока папаша однажды протрезвел и изволил забрать своего дитя. Что бы стало с девочкой дальше, можно только гадать, да только соседка, сердобольная бабка Анфиса помогла и доглядела малышку. Отец же так и не пережил горе и сгорел от зелёного змия в полном смысле этого слова. Как-то гнал самогон, тут же возле аппарата пил и спал. Случившийся пожар уничтожил всё подворье и самого хозяина. Благо Дарья спала у бабушки Анфисы.

Так с ней и осталась…

Выросла Дарья в некрасивую девушку с нескладной фигурой. В детстве часто болела, отчего цвет лица отличался повышенной бледностью. Глаза казались запавшими, острый нос был заметно длинноват, а реденькие волосы дополнительно усиливали невзрачность. В школе её даже дразнили бабой Ёшкой, и мало кто из девочек отваживался с ней не то что дружить – хотя бы общаться.

Так в одиночестве и росла.