Пришествие Хиспа

Больше я ничего спрашивать не стал, так как после каждого ответа вопросов лишь прибавлялось. Пока мы с Крондом говорили, наш караван уже полностью втянулся в лес. И я должен себя поправить: в этом лесу было не темно, а вообще ни черта не видно! По крайней мере, некоторое время, пока привыкали глаза. В нем было даже темнее, чем в том лесу, где я встретился с Солиной. Зато Снежку здесь почему-то очень даже понравилось. Он весь взбодрился и все пытался сорваться в галоп. Не знаю, из-за чего он стал себя так вести, но я его еле-еле удерживал. Впрочем, Снежок довольно быстро успокоился и даже как-то притих, зато другие лошади стали проявлять явные признаки беспокойства. Причем не сразу, а по мере того, как караван продвигался вперед. Видя, что лошади начинают вести себя, мягко говоря, подозрительно, я решил подстраховаться. Подъехав к глубоко задумавшейся о чем-то эльфийке, я буквально за шкирку (подхватив под мышки) перекинул ее на Снежка, усадив перед собой. Ушастая тихо пискнула от такого обращения, но больше ничем не выдала своего возмущения. Я подобрал поводья и подтянул ее лошадку поближе к Снежку. Как показало время, подстраховался я не зря и очень даже вовремя. Только мы пересекли невидимую границу неизвестно чего, как лошадь Солины шумно всхрапнула и что есть мочи рванула вперед, едва не скинув меня и Ушастую на землю, ладно, поводья на деле оказались не слишком прочными. Другие животные тоже вели себя крайне неспокойно. Я вцепился в поводья Снежка просто мертвой хваткой, боясь, что и с ним повторится то же самое, но, к моей радости, конь вел себя спокойно.

«Зона ненормального поведения лошадей» продолжалась часа два и закончилась, когда мы вышли из леса к большому полю. Все-таки Кронд был не прав, когда сказал, что поле выглядит обычно. Едва я только его увидел, как сразу стало понятно, что на нем что-то не так. Во-первых, оно выглядело, будто его ровняли огромной газонокосилкой: несмотря на то, что трава на поле была мне где-то по пояс, она была строго определенной высоты. Во-вторых, поле было «мертво», даже жалкая мошкара не летала над ним, хотя рядом этого гнуса было сколько угодно. В-третьих, дорога через поле была совершенно заброшенной. Видимо, когда отряд в последний раз по ней проезжал, он ее слегка «подновил», хотя это уже было практически незаметно.

Пока я, остановив Снежка, разглядывал поле, караван, к моему удивлению, тоже полностью остановился, и по тому, что начали делать люди, я понял — у нас привал. Это довольно странно, ведь солнце еще высоко. Слегка тронув поводья, я подошел к Кронду.

— У нас уже привал? — слегка удивленно спросил я.

— Да. Поле можно будет пересечь где-то послезавтра ночью. Мы немного опередили график нашего путешествия, так что придется подождать.

Я с минуту помолчал, обдумывая услышанное, но, так и не поняв, решил опять спросить у Кронда.

— Почему же сейчас нельзя пересечь поле? Какая разница, когда?

— Сейчас нельзя — умрешь. Через поле можно пройти только один раз в тридцать дней.

— И от чего же это зависит? И как вы узнаете, когда именно можно идти?

— От чего это зависит, я не знаю, да и никто не знает. Узнаем же мы очень легко. Сначала просто считаем, сколько времени прошло после того как «открывалась» дорога, а потом на всякий случай за пару дней до очередного «открытия» начинаем проверять ее на проходимость. У нас как раз сейчас есть три захромавшие лошади, вот ими и будем проверять.

— То есть вы просто выталкиваете бедных животных на поле и, если они погибают, то ждете дальше? — возмутился я.

— Да. Другого выхода у нас нет.

— Ты так считаешь? — хмуро произнес я (очень люблю животных, особенно лошадей). — Что ж, еще посмотрим, есть другой выход или нет.

Кронд внимательно посмотрел на мое хмурое лицо и, предостерегающе подняв руку, сказал:

— Прежде чем начнешь пробовать хоть что-нибудь, посмотри на лошадь Солины.