Пришествие Хиспа

Где-то часа через два после того как оказался на предполагаемом месте разбойников, я, наконец, нашел этих гадов. Только вот совершенно не так, как ожидал. Я, как дурак, всю дорогу готовился к нападению, старательно выискивал засады, что не способствовало моему настроению и неблагоприятно сказывалось на скорости перемещения, а они, гады, даже засаду мне не устроили! Обогнув особо толстое дерево, я сначала услышал неясные звуки, постепенно переходящие во вполне различимые голоса, а спустя еще некоторое время увидел их обладателей. Было их человек десять, хотя я мог и ошибаться: может, где-то еще спрятались их братья по ремеслу. Но внимание мое обратилось не на разбойников, расположившихся кольцом, а на стоящую в центре этого круга фигурку. Не видя до этого момента ни одного эльфа, я почему-то мгновенно уверился, что это именно он, а точнее — она.

Господи!! Что это было за создание!! Да любая мисс мира любого года покажется просто блеклой тенью, жалким подобием этой эльфийки! Ее красота просто «сбивала с ног, вырывала сердце, а потом еще добивала лежачего ударами ног по ребрам». Исходя из сравнения с разбойниками, она, по меркам этого мира, была довольно высока, наверное, где-то мне по плечо. Волосы ее были совершенно непередаваемого цвета, но больше всего выделялся зеленый оттенок. Фигура абсолютно идеальна и одуряюще соблазнительна. Но все это ни в какое сравнение не шло с ее лицом: таким, в моем представлении, пожалуй, должно быть лицо ангела. И последнее, что выделялось в ней, это были ее уши. Даже с такого расстояния я прекрасно видел, что они были длинные и заостренные кверху, что придавало эльфийке особое очарование (я ее сразу же для себя окрестил Ушастой); сейчас они настороженно ловили каждый звук.

Эльфийка была напугана, причем очень сильно, это было видно хотя бы по тому, как она дрожала (хотя это настолько гордые существа, что свой страх не покажут, даже умирая от смертельных ран (так в книгах говорится)). Она затравленно озиралась, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, всюду встречая похотливо скалящиеся рожи разбойников. Эти движения делали ее фигуру неимоверно соблазнительной. Это происходило из-за облегающей одежды; полностью зеленого цвета, переливающегося от светлых сапожек до темной верхней части своеобразного комбинезона, она была все время в движении, обтягивая фигуру эльфийки, что давало потрясающий результат.

В какой-то момент я заметил, что она резко изменилась. Если сначала была сильно испугана, то теперь к ней пришло осознание того, что с ней сделают, а это для эльфиек было хуже смерти. Еще бы! Быть опозоренной грубым, тупым, грязным человеком, а тут целая свора таких. Тем более она так же прекрасно знала, что даже после этого ее не убьют, над ней будут издеваться, наверное, еще пару месяцев, пока им не приестся. Только тогда жалкую, замученную и опозоренную, ее соизволят убить (или продать), а во всех местных тавернах будут судачить о том, какие благородные люди эти разбойники. Дело в том, что эльфы и люди находятся в стадии «холодной войны». По негласному договору людям нельзя было появляться на эльфийской территории, а эльфам на человеческой. Если кто-то был пойман на чужой земле, то с этим человеком или эльфом вправе были делать абсолютно все, что заблагорассудится. Если, скажем, за эльфа практически во всех случаях требовали выкуп, то эльфиек никогда еще не отдавали назад, только один раз, можно сказать, вернули. Только лучше бы ее убили. Ее опозорили настолько, что Верховный совет эльфов пришел к решению убить ее, тем более она сама этого неистово просила, но самоубийство у них считается проклятьем, которое ложится на весь род, если кто-то его совершил (таких прецедентов еще не было). В тот раз в роли палача выступил прадед эльфийки (если, конечно, это все правда).

В это время разбойники перешли от похабных шуточек к действиям. Медленно они начали приближаться к стоящей девушке, по ходу в красках рассказывая, что они с ней сделают и сколько это займет времени. И тут я понял совершенно простую истину: если хоть один из них до нее дотронется, то я убью абсолютно всех, и никакие молитвы и просьбы о пощаде им не помогут. Придя к этому заключению, я спрыгнул со Снежка с наибольшим шумом, на какой был способен (жаль, доспехов у меня нет, а то был бы грохот). Затем поправил мечи за спиной и вразвалочку подошел к слегка обалдевшим от неожиданности моего появления разбойникам.

— Ну-с, люди добрые, — весело начал я, стряхивая несуществующую пылинку с плеча, — что делаем? Девушку обижаем? Нехорошо обижать девушек, тем более таких. — В последние слова я добавил наибольшую угрозу, на которую был способен и, видимо, это у меня вполне получилось:

— Да мы что? Да мы ничего! — начал мямлить самый здоровый из них, но, видимо, услышав самого себя, встряхнулся и зычным голосом продолжил: — Девушек обижать не хорошо! В этом ты прав. — Ага, так я тебе и поверил! — Но это отродье эльфов, а не людей, или ты не заметил, брат?