Пришествие Короля

Как медовые соты — соединенные коридорами чертоги Головы, и, как пчела, медлил я сначала перед первым, затем перед другим, с назойливым любопытством заглядывая во все по очереди. Наслаждаясь своим новым времяпрепровождением, я стал творить узоры из того, что я видел, как искусный арфист трогает струну то на том, то на другом ладу своего инструмента. И как арфист переходит от легких кратких интерлюдий, шуток и упражнений к полной плавной гармонии своего творческого сознания, так и я бессознательно встраивал все вокруг меня в узор, который быстро приобретал свой ход и нрав.

Я вспомнил давнее-давнее время, когда я вместе с моей милой белорукой подругой проводил долгие летние дни, присматривая за козами на горных хаводай среди томных лугов Ллеудциниауна. В жаркий полдень лежали мы в тени благоуханной яблони, звон колокольчиков мешался с плеском прозрачного ручейка под нашим тайным холмом. Долгие-долгие часы лежали мы, глядя на пятнистую листву, и наши полусонные мысли рисовали нам в их изменчивых тенях образы овец и змей, замков и берегов, львов и пустынных земель.

Так, на грани сна и яви, создавал я в мечтах королевства, населенные фантастическими существами, чье предназначение постепенно становилось в чем-то доступным моему пониманию. Из чертогов Головы Аннона переходили они в чертоги моего разума, и это мой разум, играя с ними, как ветер, что ласкает струны Арфы Тайрту, устанавливал среди них гармонию простоты и порядка. В наших головах в уменьшенном виде находится Аннон, и внутри своего разума могут созерцать люди созвездия, ища удачи среди планетных сфер.

Видишь ли ты на моем посохе двух змей, о Кенеу маб Пасген, ты, носящий на шее своей гадюку? Посмотри, как переплетаются они — одно извилистое тело невозможно отличить от другого! Посмотри снизу вверх — и ты вернешься взглядом туда, откуда начал.

Пусть будет твоим провожатым безумный Мирддин со змеиным посохом, и тогда ты едва ли потеряешь дорогу. Ведь одна змея — самец, другая — самка, как солнце и луна, небо и земля. Из их единения происходит гармония, которую ты ищешь, и, когда цель твоя будет достигнута, ты обнаружишь, что солнце всего лишь в одном шаге от океана, где лежит, умирая в пустынных краях Кернуна, блистательный Ллеу с Верной Рукой Его, и тело его возвращается туда, откуда он явился. Иди за радугой, пройди Двенадцать Домов, что стоят на Каэр Гвидион, вернись туда, откуда ты пришел, к изначальной гармонии:

Владыка! О, если бы мне лежать на груди любимой моей,
Когда люди Придайна ложатся спать и дрема на дне их очей.
Усталые люди крепко уснут, им всем отдохнуть пора
А мы с возлюбленною моей не будем спать до утра!
О ты, прелестнейшая из дев, бела и нежна всегда!
Моя возлюбленная, сестра, моя Утренняя Звезда!
Пускай священники нас клянут, пусть местью кипит родня,
Но в том, что любовь наша — смертный грех, никто не уверит меня!

Таковы были мои размышления и открытия по пути через Пуйлл Пени Аннон, Голову Мудрости, лежащую в Бездне. В Анноне нет ни дня, ни ночи, потому я не мог знать, сколько времени я шел. Долго и трудно брел я черным берегом, что опоясывает бессолнечное море, мрачный соленый океан, из которого на рассвете выходит все сущее и погружается в него с наступлением ночи. Под тускло и гладко блестящей поверхностью в проникающем издалека бледном предрассветном свете передо мной лежал Ти Гвидр, Стеклянный Дом, в котором без конца распадаются и возникают элементы.

Вступив в пыльные, чадные коридоры, я подошел ко входу в замок Артура у Келливига в Керниу. Там сидел он среди воинов своего госгордда, и все они были недвижны и холодны, как камень, ожидая того дня, когда призовут их спасти Остров Придайн от чужеземной Напасти. И пока шел я своим путем, услышал я вдалеке во тьме горестный стон. Когда спросил я, кто там стонет и от чего страдает он, я услышал слабый шепот:

— Я Иддауг Кордд Придайн, чьи лживые слова вызвали вражду между Артуром и Медраудом, что привела к резне при Камлание. За три ночи до битвы я уехал далеко на север к камню, что зовется Ллех Лас в Придине. И здесь должен я претерпевать муки, поскольку из-за моего деяния Напасть пришла на Остров Придайн, и лживый народ ивисов вцепился своими когтями в юг Острова.

Ужасны были мучения Иддаута — по мере его преступления Ибо стал он петлей для врат, что ведут под камень, в Аннон, и каждый раз петля поворачивалась в его глазу. И когда открывалась дверь, скрежеща ржавчиной, так же кричал Иддауг Кордд Придайн, и чей вопль был ужаснее, никто не сможет сказать.