Пришествие Короля

Я понимал — он прав, но сердце мое разрывалось от горя. Передо мной ярко, словно наяву, вставал образ веселого, бесхитростного сына Гвиддно. Стремительный, как молодой конь, вечно заводящий всех, словно бегущий огонь, был он весь нетерпение, был он сверкающим копьем пред воинством Кимри, надеждой всех, кто жил в прекрасной северной стране Кантрер Гвэлод у Регедского моря, белогрудого пристанища чаек и бакланов. Но ныне этот плавно парящий орел остался у бреда в час падения росы, и барды земли будут оплакивать его мужественное сердце. Горько было мне представлять это, но непрошеное зрелище все время вставало перед моим внутренним взором — прекрасная супруга Эльфина, бледная и полная страха, стоит и смотрит нам вслед, а мы покидаем Врата Гвиддно на Севере…

И когда я вспомнил это, смесь страха, возбуждения и внутреннего порыва вытеснила из моей души скорбь, так что я даже не знаю, что я чувствовал или о чем думал в тот час. Когда человек только что погиб, трудно поверить, что его на самом деле уже нет. Мы же были втянуты в события, которые никоим образом не были в наших руках, и казалось, что Эльфин — всего лишь фигурка, которую двигают на игральной доске так и эдак.

— Боюсь, следует предположить самое худшее — что мы ошиблись в наших надеждах, — говорил Руфин, держа меня за плечо и изо всех сил привлекая к своим словам мое внимание. — Если принц Эльфин жив, то они могли получить от него кое-какие сведения о нашей слабости. В этом случае они узнали бы и о том, что мы ждем возвращения войска, а тогда уж они постараются взять крепость как можно быстрее, прежде чем к нам подойдет подкрепление.

— Дело не в крепости, а в короле, — простонал я — Если Мэлгон Высокий попадет в плен или погибнет, тогда Острову Могущества придет конец.

— Тогда ни его, ни крепости не возьмут! — ответил трибун с таким решительным видом, что я едва смог заставить себя подумать о том, что все это напускное. — Слушай, тут есть кое-что, чего я не доверил принцу Эльфину. Молодые мало задумываются о военных хитростях, желая лишь обменяться ударами с противником. Не скажешь ли этому парню, чтобы на время дал мне коня? И возьми еще одного, если хочешь проехаться со мной.

Вид трибуна, с чужой помощью садящегося в седло, помог мне несколько прийти в себя, поскольку мне было больно видеть, как он скрывает от меня, сколько страданий приносит ему правая рука. Он не жаловался, но я увидел, как он закусил губу и побледнел, когда ему пришлось опереться на нее, чтобы устроиться в седле. Я тоже страдал, особенно от постоянно возвращающихся болей, когда мне казалось, будто у меня в спине торчит кремневый наконечник стрелы, но я временами начинал жалеть себя, а трибун вряд ли позволял себе такое.

Отказавшись от лошади, я схватился рукой за седло своего спутника и бежал рядом с ним, пока он прокладывал себе путь к западным вратам среди отрядов воинов, ремесленников и рабов, спешивших по различным делам. Взобравшись на площадку башни, мы сначала посмотрели в сторону, откуда должен был приближаться враг. Трибун позволил себе довольно хмыкнуть, когда среди холмов не увидел никакого передвижения. Затем он указал мне на юго-запад.

Должен сказать, что крепость Динайрт стоит на высоком отроге среди дикой холмистой местности, озирая бескрайние просторы зеленых равнин, что простираются на севере и западе. Холмы окружены крутым подковообразным валом, в середине дуги которого и находится эта старинная твердыня, заново отстроенная Артуром и восстановленная Мэлгоном Гвинеддом. Дорога по гребню холма, что тянется от Середины Острова Могущества до туманного моря Удд, идет по западному гребню и проходит под западными вратами Динайрта. Именно на ней стоял дозором Эльфин, и оттуда мы ждали подхода полчищ язычников.

Боковая дорога проходила через сам Динайрт, выходя из ворот, в которых мы сейчас и стояли, и дальше шла по восточной дуге подковы Именно оттуда я и пришел, бросившись бегом через равнину с гребня вала, опасаясь попасться к тем воинам, которых я увидел, — скорее всего, как я теперь понимал, передовым разведчикам Руфина! Мы не знали, куда ведет эта другая дорога, но по ее направлению можно было догадаться, что она устремляется к сердцу пустынной Равнины Брана.