Пришествие землян

Очень тихо он спросил у Фэнд:

— Ты увидела все, что хотела. Мы можем идти?

Та кивнула.

— Отведите их в сад Шанги, — приказала она и добавила: — Почти самое время.

Стражники повели их, Берка Уинтерза и женщину, которую он потерял, а теперь вновь обрел, через огромные, гулкие залы дворца, затем вниз, по пологим склонам холма, — в амфитеатр.

Тяжелая металлическая решетка закрывала вход в туннель. Стражники отомкнули замок и, сняв с Уинтерза кандалы, швырнули его и Джилл внутрь. Дверь с лязганьем захлопнулась.

Крепко держа Джилл за руку, Уинтерз миновал туннель и вышел на арену — в сад Шанги.

Он остановился, щурясь от яркого света. Пальцы Джилл еще крепче вцепились в него. Она все дрожала в томительном ожидании чего-то и напряженно прислушивалась, склонив набок голову.

Не успел Уинтерз опомниться, как прозвучал первый удар гонга, звучный и мелодичный, словно зовущий служителей темных сил к черным молитвам. У него было только несколько секунд, чтобы успеть оглядеться и увидеть бродящих на четвереньках человекоподобных существ, почуять в воздухе резкий звериный запах, услышать плеск воды и шипение в озерце.

Но этих секунд оказалось достаточно, чтобы понять — и содрогнуться от ужаса и леденящего страха. Уинтерзу на мгновение почудилось, что все это только снится ему, и он возжелал ослепнуть, оглохнуть, а лучше всего — умереть.

Над стеной, отгораживавшей амфитеатр от зрителей, виднелись лица марсиан. Они смотрели вниз с любопытством, словно разглядывали в зоопарке редких доисторических животных — ужасных и злобных, к которым они, марсиане, испытывали личную ненависть и отвращение.

Потом снова зазвонил гонг, и Джилл рванулась в сторону, таща Берка за руку. В саду воцарилась напряженная тишина. Почти сразу же в воздух взмыл дружный вой, рев и визг, отвратительный, жуткий. В нем слышались человеческие нотки, но еще больше было звериного. Уинтерз услышал рядом с собой вопль Джилл, повторявшей снова и снова только одно слово:

— Шанга! Шанга!

Тут Уинтерз вдруг понял, что имела в виду Фэнд, когда говорила о Марсе. Это пришло, как озарение. Пока Джилл тащила его между деревьями к лужайке в центре амфитеатра, он постиг, что этот сад Шанги — просто зверинец, куда приходят жители Марса, чтобы полюбоваться на зверей, которые покорили их мир.

Горячий, жаркий стыд затопил его. Обезьяноподобные существа, разгуливавшие голыми среди деревьев, были рабами пламени Шанги!

Не помня себя, он заорал на Джилл, пытаясь остановить ее.

Но она с удвоенной силой поволокла его за собой, так что Уинтерзу пришлось упереться пятками в землю, чтобы затормозить. Джилл повернулась к нему и прохрипела:

— Шанга!

Огромный первобытный мужчина вылетел из кустов прямо на них. Он уже разучился даже говорить и только издавал какие-то странные восторженные звуки. За ним бежали другие — мужчины, женщины, подростки, возвратившиеся в свое изначальное, первобытное состояние. Этот поток окружил, повлек за собой Уинтерза и серебристую самку, некогда бывшую Джилл. Уинтерз попытался выбраться из него, но тщетно.

Чем они ближе подвигались к центру площадки, тем многочисленней становилась толпа. Все спешили на призыв гонга.

Уинтерз вдруг почувствовал приступ неукротимой тошноты. Это была настоящая Вальпургиева ночь, шабаш нечисти. И сам он тоже был невольным его участником, обреченным на разрушение.

Те, что, подобно Джилл, ушли не слишком далеко по дороге, ведущей назад, не пробуждали особого ужаса. Они еще оставались людьми. Уинтерз помнил, что сам был таким же. Но попадались и иные. Ниже уровня первобытного человека, ниже неандертальца, ниже питекантропа, ниже недостающего звена между человеком и обезьяной — к нашему общему доисторическому предку.

Бесформенные, волосатые твари со скошенными черепами и маленькими, горящими красным огнем глазками, с острыми желтыми клыками… Такого не видели даже антропологи. Не люди и не обезьяны — вообще непонятно кто.

Все черные тайны эволюции жизни на Земле стали явью и были представлены в этом саду для обозрения марсиан. Даже Уинтерз, сам житель Земли, содрогнулся, увидев, от кого он в конечном счете произошел. Какие чувства могли испытывать марсиане к землянам, стоявшим так близко к собственным истокам?

Но Уинтерзу было дано увидеть и то, что лежало за этой гранью…

Гонг прозвонил в последний раз. Поток сгорбленных волосатых тварей с широкими плечами и низкими надбровными дугами, уродливых существ, ходивших на четырех лапах, вынес Джилл и Уинтерза на середину площадки, где, как он смог разглядеть из окна дворца, располагалось озеро.

Острая мускусная вонь витала в воздухе. Запах был, как в террариуме. Поверхность воды пошла рябью, вспенилась: твари, обитавшие в озере, пытались ответить на зов гонга.

Назад, к общему предку, а потом еще дальше. Минуя млекопитающих, к рептилиям — к жабрам и чешуе, к яйцам, отложенным в теплой болотной жиже, к шипению и ползанию, далеко-далеко!