Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали

Меня удивляет, что ни древние, ни современные авторы не называют Регула убийцей. Лично мне кажется очевидным, что предъявить человеку вымышленное обвинение, которое тот почти наверняка не сможет опровергнуть, перед лицом кровожадного и неуверенного в себе императора – ничуть не лучше, чем заколоть его. То и другое – верная смерть. Регул использовал суды как оружие, чтобы избавиться от недругов или что-нибудь получить – чаще всего деньги. Выступая перед императором и судейской коллегией, он был уверен, что люди, которых он обвиняет, уже не вернутся домой. Он смотрел им в глаза, слушал, как они безуспешно пытались опровергнуть его смехотворные выдумки. Он смотрел на детей, которых обвиняемые приводили на заседания, чтобы разжалобить судей, выслушивал просьбы о помиловании и вновь набрасывался на своих жертв. В разговоре с Плинием он так описал свой подход: «вижу, где горло, и за него и хватаю»[235]. Раз за разом он входил в здание суда и использовал этот суд, чтобы убивать ни в чём не повинных людей ради собственной выгоды. Перечисленные Стивеном Ратледжем 109 доносчиков – это 109 человек, пользовавшихся размытым понятием «величия» и паранойей нескольких кровожадных императоров, чтобы обогатиться. Я не вижу большой разницы между ними и людьми вроде Гэри Риджуэя и Вилли Пиктона, которые пользовались беспорядком, царящим в мире уличных проституток, чтобы насиловать и убивать женщин, или Гарольдом Шипманом, использовавшим статус врача, чтобы травить старушек. Риджуэю хотелось мучить женщин, и он выбирал женщин, до которых никому не было дела; Шипману нужны были деньги, и он подделывал завещания, а затем травил бедных бабушек. Регул и ему подобные мечтали о славе, благосклонности императора и больших деньгах и убивали других людей при помощи судов. Многие погибали по их вине, даже при «хороших» императорах. Нам кажется, что убийца здесь – император, но в действительности и он – всего лишь оружие. Им манипулировали люди вроде Регула. С его помощью они запугивали собственных врагов. Катон говорил, что слёзы осуждённых врагов и судебные приговоры – это жертвы, приносимые родителям в судах. А имперская система превратила судопроизводство в настоящее жертвоприношение.

С точки зрения римских аристократов, смертный приговор, выносимый императором сенатору или магистрату, почти всегда был убийством вне зависимости от того, кто и в чём обвинял осуждённого. Приемлемых поводов для расправы над человеком, который мог похвастаться dignitas, было не так уж много. Разве что если сенатор ударил вас ножом, и это вас очень сильно расстроило. Но большинству императоров не было дела до этих принципов. Большинство императоров казнили людей, обладавших dignitas, по причинам, которые не казались сенаторам ни разумными, ни справедливыми. Поэтому-то сенаторы и описывали эти казни как убийства, совершённые распущенными кровожадными маньяками, которые не испытывали уважения к престижу, достоинству и чести сената, а значит – с точки зрения сенаторов – и к самому Риму. Разумеется, с точки зрения самих «плохих» императоров сенат был сборищем выскочек, не имевших никакой власти, но обладавших громадным самомнением, которое нужно было одновременно тешить и держать в узде – в то время как именно они, императоры, воплощали собой могущество и величие Рима. Эти столкновения идеологий и точек зрения нередко заканчивались убийствами ещё одного типа, характерного только для эпохи империи: убийствами самих императоров.

VIII Убийство императора

Гай Калигула