Пришлая

Обняв друзей еще, наверное, не меньше десятка раз, я, не торопясь вышла из главных ворот и отправилась по припорошенной снежком дороге к перевалу. Провожать себя Диону не позволила. Для него, жителя теплых стран, все же на улице слишком холодно, а ехать на ящере вместе с Ассаро я наотрез отказалась. Страшно! Лучше сама доберусь. Заодно и Мирну с Ноланом навещу напоследок.

Пока брела через долину, пыталась не оборачиваться, чтобы грусть новой волной не накатила. Удивительно, но я поймала себя на мысли, что буду скучать не только по Ривелу, который к окончанию семестра даже перестал на меня рычать, кричать и во всеуслышание называть «недотепой», но и по Мироне Эстрель, с которой у нас завязалась если и не дружба, то довольно тесные, теплые отношения.

Женщина даже вручила мне руну своей почты, чтобы я могла связаться с ней, если мне вдруг потребуется помощь. О том, что я больше не вернусь на Авэль, она знала, и выступала категорически против этой затеи.

Я была уже далеко за пределами стен академии, пересекла перевал и почти добралась до селения, когда звук чавкающей под ногами земли заставил меня обернуться, насторожившись не на шутку.

— Хорошо, что сумел тебя нагнать!

Непривычно взволнованный голос и его обладатель взъерошенной горой вырос передо мной.

— Окара выболтала, что я уезжаю? — остановила его я гневным восклицанием.

Шарар нахмурился.

— Нет. Профессор Эстрель.

Я едва сдержалась, чтобы руками не всплеснуть от возмущения. Эльфийка все же не оставила попыток вразумить меня.

— Зачем ты убегаешь от меня, Лиза?

Вопрос застал меня врасплох. Замешкавшись, я едва успела выставить руку, чтобы Шарар не подошел на неприлично близкое, опасно близкое расстояние. Ладонь тут же уперлась неестественно теплую в такую погоду мужскую грудь.

— Кажется, я не досаждал тебе ни вниманием, ни разговорами все это время, — с недовольством проговорил он, остановившись. — Быть может, зря?

— Причина не в тебе, — для верности я и вторую руку приготовила к атаке. — Я должна уехать.

— Должна? — казалось, он лишь неимоверным усилием воли вынуждал себя говорить спокойно. — Или хочешь?

Я промолчала. Разве обязана я отчитываться в своих желаниях перед ним? Шарар тяжело вздохнул, отступив в знак примирения на полшага.

— Раз так, то я хотя бы провожу тебя, — потянулся он к моему вещевому мешку, но я проявила чудеса проворства.

— Не нужно.

Поднялся ветер. Он трепал мои короткие волосы, забирался под плащ и заставлял ежиться. По крайней мере, мне очень хотелось верить, что причиной мурашек, блуждающих по телу, был именно холод.

— Это не вопрос, — рывком отобрал Шарар мою скромную и оттого не тяжелую ношу. — Идем.

Мы двинулись через лесную глушь. Странно, но гигантские пучки папоротников, засохли и не полегли с первыми холодами, а словно бы просто застыли и шелестели теперь от каждого дуновения ветра. Оттого лес наполнялся уймой чуждых зимней пустоте звуков.

— Шарар, мне еще нужно навестить кое-кого на прощание, — предприняла я последнюю попытку отговорить дракона сопровождать меня.

Тот, широко шагая, продолжал молча идти. Тяжело вздохнув, я подалась следом. Зла мне Шарар не желает точно, а значит, пусть провожает, раз ему так спокойнее.

— Навестить на прощание… — с обреченной печалью в голосе вдруг повторил он. — Ты не вернешься на Авэль. Так ведь?

— Не вернусь, — подтвердила я.

Говорить начистоту было сложно и даже опасно, но кого-кого, а Шарара мне обманывать совершенно не хотелось. Дракон остановился, приспустив сумку с плеча.

— Мне казалось, здесь для тебя самое безопасное место, — взволнованно заговорил он. — Лиза, здесь ты в безопасности! — сжал он мои оледеневшие пальцы в горячих руках. — Останься. Останься и разреши мне быть рядом и защищать тебя.

Я как завороженная глядела в глубину искрящихся глаз. Противиться сил не было.

— Прими мой огонь, — секунда за секундой все больше нависал Шарар надо мной, заслоняя небо. — Прими, и я буду рядом! Не бойся!

Застывший в паре сантиметров от моего лица, мужчина ожидал ответа, а я не имела ни малейшего понятия о том, что хочу сказать или, что нужно сказать.

Если вдуматься, и правда, я стольким обязана Шарару. Обязана ему жизнью, в конце концов! Он рисковал собой тогда, в небе над академией, не ради Окары. Ради меня. Это я, стоя сейчас перед ним с опущенной головой, понимала с абсолютной ясностью. Но разве чувство долга сродни чувству любви и верной привязанности?

— Я благодарна тебе за все, Шарар, — начала я, и слова во мне, на удивление, рождались и изрекались сами собой. — И уплываю я не потому, что боюсь тебя или твоего огня. Я уплываю потому, что там, за морем Сореса, уже есть тот, кому я отдала свое пламя. И если я сейчас приму тебя… это будет равносильно измене.

— Измене ему?

— Нет, — покачала я головой. — Измене себе.

Шарар ошарашенно таращился на меня какое-то время, словно с трудом переваривал все сказанное, а затем, болезненно скривился.