Присяга леди Аделаиды

Леди Аделаида тоже была тут. Она испытывала сильное любопытство по поводу полночного нападения, если не сказать испуг, и не видала причины, почему бы ей не слыхать того, что можно было услышать, точно так же, как и другим. Лестер посоветовал ей уйти; ее сиятельство отвечала, что она предпочитает остаться. Мария села в угол; отец и леди Аделаида не замечали ее; они не имели привычки обращать на нее внимания. Она наклонилась над каким-то вышиванием, ее дрожащие пальцы почти отказывались владеть иголкой, потому что мнение об этом деле вызывало у нее ужасный страх и дурноту. Леди Аделаида не делала ничего, а только держала веер между огнем камина и своим деликатным лицом и обменивалась двумя-тремя томными словами с лордом Дэном. Мужчины все стояли, кроме Джэмза, который сидел за столом и записывал все, что привлекало его внимание.

Вошла Тифль, приседая и потирая руки все время, пока давала показания.

— Легла я спать вчера, сэр, — начала она, обращаясь особенно к своему господину, — и не могла заснуть; чем более я старалась жмурить глаза, тем меньше клонило меня ко сну. Вскоре после того, как часы пробили час, мне послышался шум внизу; я слышала это два раза, привстала на постели, послушала несколько времени и заключила, что ошиблась. Должно быть, минут через двадцать после этого я опять услыхала шепот голосов внизу. И сказать не могу, как я испугалась; я думала, что это слуги затеяли какую-нибудь пирушку, хоть я держу их в руках, сэр; я вскочила с постели и пробралась с лестницы вниз в переднюю. Я думала, что упаду, дух у меня захватило…

— Оставьте это, — перебил Джэмз. — Что вы увидали?

— Господа, я увидала вот что: трех разбойников в передней, с черными лицами, и тут же раздался выстрел, так что я чуть не ослепла от дыма и испуга. Потом я увидала четвертого мародера, выбегавшего в парадную дверь; по крайней мере я видела фалды его сюртука. Если кто когда был близок к обмороку, так это я, господа, но я в обморок не упала; я должна была защищать своих господ, и это придало мне храбрости. Я посмотрела опять вниз и увидала, что этот человек опять вбежал в переднюю, и я с сожалением должна сказать — Тифль закашлялась и понизила голос, — что это был мистер Лидни.

Наступило молчание.

— Что же далее? — спросил лорд Дэн, и в тоне его слышалось нетерпение узнать больше.

— Ничего, милорд, кроме того, что мистер Лидни остался с минуту поговорить с другими тремя, а потом все четверо убежали вместе, а один из них задул свечу и оставил переднюю в темноте. Все это случилось в одну минуту.

Лидни взглянул на Марию. Работа упала на ее колени, и она подняла свое бледное личико. Он улыбнулся ей; его улыбка не походила на улыбку виновного человека.

— Вы слышите? — нетерпеливо закричал ему сквайр Лестер.

— Слышу, — отвечал он.

— Можете представить какое-нибудь объяснение?

— Я присягну, что это был он, — сказала Тифль с одушевлением, прежде чем Лидни успел заговорить. — Если он отопрется, он будет клятвопреступником. Я видела его так же хорошо, как вижу теперь. Других я не могла узнать, потому что у них лица были завешены черным, но его лицо не было завешено.

— Я входил в ваш дом нынешнюю ночь, мистер Лестер, только один раз, — сказал Лидни с замечательным спокойствием. — Если человек вышел из вашей передней прежде, чем я вошел туда, как говорит ваша служанка, это был не я.

Все удивились, когда он сознался даже в этом. Губы Джэмза подернулись насмешливой улыбкой.

— Я проходил мимо вашего дома. В эту минуту, — продолжал Лидни, — я услыхал пистолетный выстрел; я увидал, что парадная дверь была открыта, вбежал в минутном порыве и встретил людей, выбегавших оттуда. Главной моей мыслью было помочь, если помощь моя была нужна.

— Плохо же сочиняете вы, — сурово сказал Лестер. — Неужели вы не можете представить лучшего оправдания?

— Позвольте поговорить с вами пять минут наедине, и я представлю вам мое оправдание, — отвечал молодой человек. — Вы, может быть, найдете его удовлетворительным, мистер Лестер.

Лестер с негодованием отверг эту просьбу. Он не привык иметь свидание с разбойниками, врывающимися в дома в полночь. Если Лидни есть что сказать, он должен говорить при всех.

— Нам не нужно полуобъяснений, — прибавил он, — если вы не хотите публично признаться, зачем вы были около моего дома в этот час и почему, будучи в нем, вы не разбудили меня, я знаю, что я должен буду думать. Расскажите все подробно при лорде Дэне и этих господах, или не говорите ничего.

— Когда так… я думаю… мне ничего более не остается, как молчать, — возразил Лидни, колеблясь. — По я не повинен ни в каком проступке. Да, пока я могу только молчать.

Лорд Дэн сделал шаг вперед.

— Вы назвали себя джентльменом, — заметил он, и насмешливость в его тоне была заметна и как-будто пробудила Лидни; он тоже сделал шаг вперед и стал против лорда Дэна.

— Я, по крайней мере, точно такой же джентльмен, как ваше сиятельство, во всех отношениях, — твердо ответил он, — а если бы нам пришлось рассматривать звания и права, то, может быть, я имел бы преимущество перед вами.