Присяга леди Аделаиды

Странны были эти слова; все с удивлением смотрели на незнакомца, Эдифь не менее других. Вдруг раздался громкий крик, и мисс Бордильон встала и торопливо подошла к незнакомцу.

— Это, должно быть, мой брат. О, Генри, как ты изменился! Я Маргарет.

Она была права: это был полковник Бордильон. Он только что приехал из Индии, не сообщая о своем приезде никому. О, какие начались поздравления! Все поспешили приветствовать его. Эдифь в замешательстве стояла поодаль: она маленькой девочкой рассталась с отцом и ей как-то не верилось, что этот старик был ее отцом. Полковник Бордильон оглянулся, вероятно, отыскивая ту, которая была моложе и красивее, и подошел к Марии.

— Это ты, Эдифь?

— О, папа, нет! Вот я! — сказала Эдифь. Улыбка на лице полковника затронула струну ее памяти, она вдруг узнала отца и залилась слезами от волнения. — Я Эдифь.

— А вы? — спросил полковник Бордильон Марию, расцеловав дочь.

— Я Мария Лестер.

— Нет, неправда, — сказал новобрачный. — Вы — Мария Дэн.

Все засмеялись над бедной Марией. Полковник не понял.

— А вы Уильфред? — спросил он говорившего.

— Нет, сэер. Я Джоффри Дэн, сын лорда Дэна.

— Вижу, лицо и фигура Дэнские. Но я не знал, что у лорда Дэна есть сын. Какова же причина такого пиршества? Ваш наряд похож на подвенечный, моя милая.

Он дотронулся до вуали и венка и смотрел на белое шелковое платье. Многие поспешили объяснить ему, и Уильфред подошел представиться.

— Я теперь понимаю, почему мне говорили на станции, что я опоздал, — заметил полковник.

Он сел за стол. Это был человек чистосердечный и откровенный, и без церемоний стал говорить о своих делах при всех.

— Я вышел в отставку, — заметил он, — и возвратился домой отдыхать. Мы будет жить вместе, Маргарет.

— О, да! Да! — отвечала она и чуть удержалась, чтоб не зарыдать при мысли, в каком бедном доме должна она принять брата.

— Какое печальное обстоятельство с этим банком! — воскликнул один из гостей. — Вы совершенно разорились, полковник?

— Сначала я так думал. Полагали, что никому не останется ни шилинга, но вышло иначе. Мы получили больше половины. Мне заплатили тридцать тысяч фунтов.

— Тридцать тысяч!

— Да, только на первый раз.

Тридцать тысяч! Бедный, разорившийся полковник Бордильон! Сквайр Лестер с удивлением вытаращил на него глаза. Маргарет бросила украдкой взгляд на Уильфреда и Эдифь и приложила руку к своему сильно бившемуся сердцу.

— Стало быть, у вас было шестьдесят тысяч капитала, полковник! — воскликнул один пожилой господин, который знал полковника Бордильона в молодости. — Какое огромное богатство!

— Для чего же мы тратим жизнь нашу в Индии, как не затем, чтобы приобретать состояние? — спросил полковник. — Уверяю вас, что как только я получил свои деньги, я поспешил вернуться домой, чтоб облегчить жизнь моего уважаемого друга и родственника сквайра Лестера. Ему пришлось содержать сына и невестку до сих пор, и я подумал, что давно пора мне принять издержки на мой счет.

Краска стыда покрыла лицо сквайра Лестера. Как он их содержал? Позволил умирать с голода, позволил Эдифь почти сойти в могилу от холода, позволил Уильфреду губить себя! Тревожное чувство овладело всеми; леди Аделаида взглянула на Эдифь с умоляющим выражением на своем вспыхнувшем лице. Оно как будто говорило: «Ради Бога, не выдавайте меня». Эдифь поняла, и нежная, любящая, успокоительная улыбка опять появилась на ее лице. Но на выручку подоспела Цецилия Дэн. Она потряхивала своими локонами и украдкой взглядывала на полковника Бордильона, мысленно задавая себе вопрос, слишком ли он стар или желт, или ей не надо обращать внимания на эти ничтожные недостатки и прельстить его.

— Вы меня не помните, вы со мной не говорили, — сказала она, вдруг, подходя к нему.

— Нет, не помню, — сказал полковник с недоумением. — Может быть, вы мисс Гэркеби.

Цецилия вскрикнула с досады. Мисс Гэркеби была девушкой лет тридцати пяти, когда Бордильон уехал, теперь ей было лет шестьдесят. Полковник не рассчитал, сколько времени прошло.

— О, как вы жестоки! А прежде вы были так милы и добры. Я помню вас хорошо, хотя была крошечной девочкой. Я не думала, что вы забыли Цели Дэн.

Бедная Цецилия залилась слезами, между тем как все в комнате смеялись.

Через несколько вечеров после этого — кажется, через неделю — заходящее солнце освещало запад потоками золота, сияя на шумную сцену. Праздные люди, нарядившись в лучшие платья, собрались на дороге перед Дэнским замком, дети играли на утесах. Глупые люди, их привлекло столько же любопытство, сколько и привязанность; они собрались тут посмотреть на возвращение новобрачных, отозванных так рано из своей свадебной поездки по случаю усилившейся болезни лорда Дэна.

Экипаж подъехал. Это была дорожная карета, запряженная четверней, с дэнским гербом. В карете сидел Уильям Дэн с женой.

— Что это значит? — воскликнул он с удивлением. — Посмотри, Мария!

Пока она смотрела и удивлялась, прелестный букет оранжерейных цветов был брошен в окно кареты на ее колени. Она обернулась и увидела мистрисс Рэвенсберд.