Присяга Российской империи

Разумеется, планшет был лишь видимым результатом действий сразу многих разведслужб, часть которых размещалась в кабинетах рядом с главным помещением отдела, часть – несла службу возле раскиданных по побережью локаторов, принимала данные спутниковой разведки, а кое-кто, наверняка, болтался и в океанских просторах, принюхиваясь и прислушиваясь во всех радио и акустических диапазонах.

Командовал всем этим хозяйством капитан второго ранга Тимофей Удовин – улыбчивый, вихрастый, дружелюбный офицер, радостно угощавший московского гостя кофе, много рассказывающий о подледной рыбалке среди морских торосов, правилах вываживания тунцов на покатую палубу субмарины – еще месяц назад он был командиром дизельной подводной лодки – но даже словом не упомянувший о своей нынешней работе. Правда, на прямые вопросы он отвечал честно и прямо. Точно так же, как в свое время капитан Рукуксин отвечал полковнику Чупаре: «Обстановка обычная, дела обстоят как всегда».

Вот, собственно и все, что успел новоиспеченный майор узнать об обстановке на Дальнем Востоке и его тихоокеанских рубежах.

Илья снял китель, расстегнул галстук, скинул рубашку, повесив все в шкаф. Достал из портфеля бутылку лимонада, банку килек в томате, порезал хлеб. Больше всего его пугало то, что за еду во Владивостоке приходилось платить. Платить в столовой, в магазине, платить за каждый кусочек хлеба или яблоко. Дома, на заставе, они питались практически с огорода – распаханного поля за жилыми домами, разнообразили стол пойманной в Пяндже форелью или бараниной из общей отары. Для питания как рядового, так и офицерского состава покупались только хлеб, да неприкосновенный запас из консервов. А здесь… Здесь бутылка лимонада стоила дороже, чем канистра абрикосового самогона в Таджикистане. В итоге казавшиеся большими командировочные таяли, как забытое на столе мороженное.

Поев, он подключил выданный в Женеве телефон к ноутбуку, включил портативный компьютер и дал команду получить почту. Спустя минуту на экране появилась краткая сводка по общей обстановке в мире и сообщение лично для него: разведданные из Соединенных Штатов. Известный ему только по личному делу Рональд Халдзат трижды уходил от наблюдения – русский агент не хотел раскрыть факт слежки и не проявлял настойчивости в преследовании. Один раз цэрэушник был замечен при попытке изменить внешность. Борода, бандана, кожаная куртка и мотоциклетный шлем. Ныне Халдзат продолжает покупку контрабандной рыбы у российских судов, заходящих в порт Косби. Контактов с чеченскими бандитами больше не замечено. Последнее время в мечетях близлежащих населенных пунктов повысилась активность проповедников ваххабизма, форсируется сбор средств на дело борьбы с неверными, вербуются боевики среди добровольцев.

Что это могла дать эта информация для миссии Ралусина? Практически ничего…

Илье остро захотелось позвонить Чупаре или самому государю, отказаться от порученного дела, от присяги, от всего – и сбежать назад на заставу, где все просто привычно и понятно. Но…

– Но ведь кто-то должен разбираться с задвигами полоумных Халдзатов, нахчиев и прочего сброда, – сказал сам себе вслух Илья. – И если это поручили мне, значит лучше меня с этим не справится никто. Или некому справляться. Ладно, подождем еще немного. Может, какая зацепка и наклюнется.

Поев, он разобрал постель, разделся и лег спать.

Сейнер «Славутич», порт Косби США, 08 декабря 1999 г. 13.25

На обледеневший причал очень медленно выкатилось три машины: легкий грузовичок «Форд», столь любимый американскими фермерами, темно-темно зеленый «Бентли» с затемненными у задних сидений стеклами и легкий микроавтобус «Хонда». Первой раскрылась дверца представительского автомобиля, на воздух вышел одетый всего лишь в легкую фланелевую рубашку Идрис Нахчий, слегка поежился и окинул взглядом накрепко принайтованный к берегу сейнер. Небольшое, от силы пятьдесят метров в длину и десять в ширину суденышко, с окрашенным жирной черной краской бортом и светло-серой кормовой надстройкой, по которой крупными пятнами проступала ржавчина. У носа возвышались две крановые стрелы, к форштевню тянулась белая, грязная надпись: «Славутич».

Кто бы мог подумать что от этого уродливого, распространяющего во все стороны рыбный смрад судна отныне будут зависеть судьбы мира!

Чеченец подошел к «Форду», хлопнул ладонью по крыше кабины:

– Махмуд! Поднимись на борт, поинтересуйся, ждут нас или нет. Махмуд, ты чего, заснул?

– Да, бей, иду! – Юра Птушко, спохватившись, что обращаются именно к нему, выскочил на причал. В отличие от своего командира, он был затянут в толстый свитер грубой вязки, а потому пори нулевой температуре почти не зяб.

– И веди себя повежливее, как бы не спугнуть. Пусть разворачивают грузовую стрелу и поднимают игрушку из кузова.

– Да, бей, – кивнул русский и бодро потрусил к трапу. Нахчий, проводив его взглядом, вынул из кармана четки и со скучающим видом прогулялся до микроавтобуса.