Присягнувшие Тьме

Она вылила в пиалу вязкую красную жидкость и принялась мешать ее медным пестиком. Потом ответила загробным голосом:

— Да, Ларфауи говорил с девочками. Он умирал от страха. Он говорил, что человек был… особенным.

— В каком смысле особенным?

Ее голова качалась на длинной черной шее. Разговор ее раздражал — или беспокоил:

— По словам Ларфауи, он что-то задумал.

— Что именно?

— Honey, не настаивай. Вспоминать все это — очень плохо.

— В первый раз ты мне сказала, что торговца убил священник. Не думаешь ли ты, что он мог быть этим клиентом?

— Отстань от меня. Я должна приготовить обережное зелье для моих девочек.

У меня по лбу струился пот. Дым благовоний ел глаза. Все кругом казалось красным.

Я поднялся. Фокси продолжала медленно вращать пестиком, опустив глаза на пиалу. Вдруг она прошептала:

— Он все время смотрит на нас. Он нас преследует.

— Кто?

— Тот, кто убил мою девочку. Тот, кто убил Ларфауи.

Мне жгло горло, будто я накурился полыни. Я возразил:

— Это я его преследую.

Колдунья усмехнулась. Я хотел повысить голос, но в результате дал петуха:

— Не надо меня недооценивать. Пока еще никто не выиграл партию!

— Ты не знаешь, с кем сцепился, — у нее на лице появилось выражение насмешливой жалости. — Honey, ничего-то ты не понял в этой истории!

105

4 часа утра

Телефонный звонок. Голос Фуко:

— Я нашел твою дамочку. Улица Труа-Фонтано в Нантере.

Это был адрес важного подразделения Министерства внутренних дел.

— Ты туда поедешь, да?

— Я оттуда возвращаюсь.

— Ты достал то, что я тебя просил?

— Все досье отсканировано, дружище. Часть, которая касается Манон.

— Ты где сейчас?

— Я подъезжаю к своему дому. Я бы хотел несколько часов поспать, если ты не возражаешь.

Фуко жил в Пятнадцатом округе, позади квартала Богренель.

— Я на площади Республики, — сказал я, поворачивая ключ зажигания. — Внизу у твоего дома через десять минут?

— Я тебя жду.

Я ехал по набережной. Дождь прекратился. Над блестящим от влаги Парижем парила предрассветная тишь. Никого на улицах и во всем мире. Мне нравилось это ощущение. Чувство взломщика, одинокого и свободного. Налетчика, живущего наперекор всем остальным, на оси времени и пространства.

Я миновал Богренель и, свернув налево, проехал по проспекту Эмиля Золя до перекрестка с Театральной улицей. Я увидел машину Фуко с погашенными фарами. Заметив меня, он выскочил из машины и пересел ко мне.

Он сразу же кинул мне флешку.

— Здесь все. В заархивированном виде.

— В Маке откроется?

— Никаких проблем.

Я смотрел на серебристый прямоугольник на своей ладони:

— Как ты ухитрился попасть в кабинет Маньян?

— Я показал удостоверение. Всегда выбирай самый простой путь — ты же сам меня учил. Дежурный был полусонный. Я сказал ему, что судебному следователю срочно понадобились материалы дела, и даже побренчал у него перед носом своей связкой ключей в доказательство того, что меня послали отпереть кабинет. Я быстренько все просмотрел. Никаких доказательств ее вины у них нет.

— Спасибо.

Фуко открыл дверцу машины. Я его задержал:

— Я хочу видеть вас всех завтра утром: тебя, Мейера, Маласпе. В девять часов.

— В Конторе?

— В «Апсаре».

— Военный совет? — улыбнулся он.

В ответ я подмигнул ему:

— Передай это остальным.

Он кивнул и захлопнул дверцу. Через десять минут я был на улице Тюренн. Измотанный, раздерганный, но горящий желанием прочитать материалы Маньян.

Я припарковался на углу моей улицы. Я уже набрал код на входной двери, когда мой взгляд упал на машину бригады наружного наблюдения. Шестое чувство подсказало мне, что дозорные дрыхнут. Я постучал в стекло. Малый внутри подскочил, ударился о потолок.

— Это так вы наблюдаете за зданием?

— Простите, я…

Я не ждал его объяснений. Я влетел по лестнице, перепрыгивая через ступени, охваченный внезапной паникой. Отпер дверь, пробежал через гостиную. Тяжело дыша, вошел в комнату: Манон была там, она спала.

Прислонившись к косяку, чтобы отдышаться, я залюбовался ею. Меня вновь переполнило странное, будоражащее чувство, впервые испытанное мною в Польше. Полулихорадка, полуоцепенение.

Я вернулся в прихожую, снял плащ и отстегнул кобуру. По крыше, окнам, стенам стучал бешеный ливень.

Я устроился за письменным столом и вставил флешку в Макинтош.

Фуко был прав: Корина Маньян не собрала никакого компромата.

Ни на Манон, ни на кого бы то ни было.

Я прочитал показания Манон, снятые в Лозанне через два дня после того, как было найдено тело ее матери. Другие свидетельства, собранные в Швейцарии. Беседы с ректором университета в Лозанне, с соседями Манон, с владельцами магазинов и кафе в ее районе… Была некоторая неразбериха с передвижениями Манон, но отсутствие алиби — не основание для обвинения. Что касается профессиональных навыков, то это никак не улика.

Ободренный, я закрыл компьютер. Даже если эта рыжая еще раз допросит Манон в Париже, она не выудит из нее больше, чем в Лозанне. И свидетельство Люка не внесет изменения в расклад.

5 часов 30 минут утра