Присяжный

– Полгода! – вскрикнул молодой человек пылко. – Для чего вам полгода, когда достаточно нескольких часов, чтобы узнать решение вашей дочери? Не осуждайте меня на такое продолжительное и тяжкое ожидание, де ла Сутьер, я не смогу его вынести.

– Так, положим, три месяца, – сказал де ла Сутьер, все более и более смущенный, – действительно, трех месяцев должно быть достаточно для… А до тех пор, любезный Арман, прошу вас: ни слова об этих планах… Кто знает, не пожалеете ли вы сами, что далеко зашли…

– Отчего пожалею? Боже мой, какое у вас может быть основание для того, чтобы предполагать это?

– Человек в моих летах всегда остерегается первой минуты увлечения, и, быть может, вы позднее сами решите, что моя осторожность имеет разумное основание.

К концу разговора доложили о приезде доктора Симоно. Поздоровавшись, он занялся своим больным: пощупал ему пульс, осмотрел грудь и сделал несколько вопросов.

– Вы положительно отделаетесь одним испугом, месье Робертен, – сказал он в заключение. – Еще два-три дня отдыха и диеты, а там я позволю прогулку… Не заметили ли вы, однако, что я сегодня запоздал? – продолжал доктор, внезапно изменив тон на более серьезный. – Вам, вероятно, известно, какое ужасное преступление совершено прошедшей ночью возле брода, в этом роковом месте, где вы сами чуть было не погибли, месье Робертен?

Арман с удивлением посмотрел на доктора. Де ла Сутьер быстро отвернулся.

– Преступление, доктор? – спросил юноша. – Преступление в этом краю, обыкновенно таком мирном?

– Как! Вы не знаете…

– Арман еще не знает ничего, – произнес, запинаясь, де ла Сутьер. – Вследствие слабости он, должно быть, очень впечатлителен, поэтому я не сообщил ему об этом несчастье.

– Вот что я называю быть внимательным хозяином и добрым другом, – ответил Симоно. – Месье Робертен, однако, вполне в состоянии узнать новость, которая обратила на себя внимание всего края. Вы ведь знаете сборщика податей городка Б***, месье Робертен?

– Очень плохо, – холодно ответил Арман. – Сестра у него – прелестная девушка, но насмешливый тон Бьенасси мне не нравится, и шутки его не всегда отличаются утонченностью.

– Каковы бы они ни были, больше он шутить не будет, – ответил доктор.

И он принялся рассказывать о том, как нашли тело Бьенасси и как он с другим врачом осматривал его.

Легко себе представить пытку де ла Сутьера. Сидя поодаль, спиной к окну, он прилагал все силы, чтобы скрыть душевное волнение. Но Симоно, впервые применивший свои знания судебной медицины, безжалостно нагружал слушателей подробностями. К счастью, Арман перебил увлекшегося эскулапа:

– Пощадите, пощадите, любезный доктор! Я не очень любил этого Бьенасси, но у меня волосы становятся дыбом от ваших ужасных подробностей. Найден ли презренный виновник этого неслыханного преступления?

– Конечно, найден, – ответил Симоно.

– Найден? – оторопело переспросил де ла Сутьер.

– Еще бы! Это один из ваших соседей, Франсуа Шеру, бывший каторжник, а в настоящее время башмачник.

– Полно, это невозможно! – вскрикнул де ла Сутьер, не сознавая, что вслух высказывает свои мысли.

– Это настолько возможно, что его уже взяли под стражу и с конвоем жандармов препроводили в городскую тюрьму.

Нельзя передать страдание, которое сжало сердце де ла Сутьера при этом известии. Все происходящее казалось ему тяжелым сном. Однако вскоре к нему вернулись сила воли и бодрость духа.

– Повторяю вам, Симоно, – стал он убеждать доктора вновь, – Шеру обвиняют напрасно. Я знаю, он бывший каторжник, занимается браконьерством и не скрывает этого, но в продолжение десяти лет он проживал здесь по соседству и не подал ни одной душе повод подозревать его в чем бы то ни было. Я никогда не поверю, чтобы этот человек вдруг и без видимой причины совершил подобное преступление. Зачем было ему убивать сборщика податей?

– Хороший вопрос! Для того, чтобы ограбить.

– Ограбить? Он его не грабил.

– Извините, милостивый государь, у него нашли два мешка с деньгами, которые Бьенасси вез из Салиньяка.

Де ла Сутьер остолбенел.

– Я сам видел сегодня утром мешки, запачканные землей, – продолжал Симоно, – а жандарм сказал мне, что достал их из ямы, вырытой Шеру в земляном полу его лачуги.

– Похищение денег не доказывает, что Шеру – убийца.

– То же говорит и Шеру, он сознается в воровстве, но упорно отрицает убийство. Спрашивается, кого он убедит в своей невинности относительно одного преступления, в то время как уличен в другом? В этом я сошлюсь на господина Робертена. Мы же все, то есть мировой судья, мэр города Б***, жандарм и я с товарищем, – мы все согласились, что дело ясное. Право, очень великодушно с вашей стороны защищать негодяя, которого все бранят, вы добрый сосед. Однако если бы вы, подобно мне, видели отчаяние сестер Бьенасси, когда принесли в дом тело их брата, то поберегли бы сочувствие для этих несчастных девушек.

– Бедная Гортанс, – прошептал Робертен.

Де ла Сутьер заметно изменился в лице.

– Я не защищаю Шеру, – произнес он невнятно, – и если он способен на кражу… Но эти девушки, сестры сборщика податей…