Присяжный

– Дамы капризны, – ответил Арман в таком же тоне, – и даже докторам правильнее не идти наперекор, а считаться с их причудами. Состояние вашей больной отменное, если она приехала на скачки. Впрочем, я вместо нее могу переговорить с вами.

Он шепнул доктору несколько слов на ухо.

– Как! Уже? – воскликнул Симоно и, сняв шляпу, почтительно раскланялся. – Вот тебе раз! С кем же я буду танцевать этой зимой?

Конечно, де ла Сутьер не оставался единственным равнодушным лицом. Теперь его карета не стояла на месте, а совершала быстрые повороты, хотя шторы не поднялись ни разу.

Когда лошади после первого круга должны были проскакать мимо зрителей, де ла Сутьер находился в нескольких шагах от главного шатра, где разместились все важные люди города, но среди всеобщего тревожного любопытства никто не замечал его появления. Вскоре показались бегуны. В то время как жокей Джон проезжал мимо кареты де ла Сутьера, стоявшей невдалеке, де ла Сутьер крикнул ему:

– Пора!

Тогда в первый раз жокей стегнул хлыстом благородное животное. Жеребец Бореас вздрогнул не от боли, а от оскорбления и, гордо рванувшись вперед, одним прыжком оставил за собой половину расстояния, отделявшего его от передовых бегунов. Еще миг, и он опередил их, а затем, как стрела, пущенная из лука, устремился к преградам.

Едва переводя дух от волнения, де ла Сутьер откинулся назад на спинку сидения и оставался неподвижен, с невыразимым трепетом он ожидал решающего момента. Прошло несколько минут, наконец новые крики возвестили о возвращении лошадей. Среди этого оглушительного шума послышалось несколько возгласов:

– Ага! Оранжевый жокей! Жокей в оранжевом впереди!

Действительно, Джон спокойно и гордо сидел на чудном вороном коне, который быстро приближался к цели, высоко держа голову с развевающейся гривой. Звон сигнальных колоколов еще более ускорял его стремительный бег. Он разорвал грудью финишную ленточку, и только тогда вдали показались поодиночке его несчастные соперники. Один из жокеев весь был в пыли, его разорванная куртка свидетельствовала об ужасном падении, другой потерял фуражку, его лошадь заметно прихрамывала, все остальные имели вид пристыженный и расстроенный.

На этот раз восторженные крики и рукоплескания зрителей огласили всю округу. Толпа опрокинула загородки и колья с натянутыми веревками, чтобы подойти ближе и полюбоваться чудным животным и даже его погладить.

– Как зовут победителя и кому он принадлежит? – спросил один из людей, обслуживающих скачки.

– Бореас, смесь породы английской и лимузенской, принадлежит месье де ла Сутьеру, – ответил Джон.

Внезапно мужская рука приподняла шторку таинственной кареты, и в окне появилось раздраженное лицо.

– Лимузенской породы, без всякой примеси! – закричал сердитый голос. – К черту всю английскую кровь!

Все взоры обратились на де ла Сутьера, который так опрометчиво выдал себя. Ярый коннозаводчик, очевидно, раскаялся, что выдал себя, и хотел скрыться в глубине кареты, но было уже поздно: его многочисленные друзья успели его узнать.

– Ах! Де ла Сутьер! – кричали со всех сторон. – Вы были тут? Какое торжество для вас! Что за чудный у вас конь! Да выходите же, любезный друг, дайте вас поздравить!

Скрываться не представлялось более возможности. Итак, де ла Сутьер вышел из своего экипажа, в то время как Арман подошел подать руку жене, последовавшей за отцом.

Де ла Сутьер с теплым чувством признательности принимал усердные поздравления многочисленных друзей и большей части присутствующих. Пожатия рук и учтивые приветствия, казалось, никогда не прекратятся. Но тут лакей в ливрее пробрался сквозь толпу и подошел доложить де ла Сутьеру, что префект желает лично вручить ему выигранный приз и просит пожаловать с семейством в его шатер.

Такое учтивое и лестное приглашение могло быть принято только с благодарностью. Де ла Сутьер ответил не колеблясь, что тотчас явится к господину префекту, а затем, обратившись к Пальмире, которая шла сзади под руку с мужем, сообщил ей, о чем идет речь. Бедная Пальмира вся побледнела.

– Не ходите туда, милый папа, – шептала она тоном, исполненным тоски, – или по крайней мере не принуждайте меня идти с вами.

– О, взявшись за гуж, не говори, что не дюж, – пошутил де ла Сутьер. – Впрочем, ты видишь, как нас здесь встречают. Полно, Пальмира, не ребячься!

– Папа! Арман! – умоляла молодая женщина в ужасе. – Не требуйте от меня подобного подвига! Я не смогу этого вынести! У меня голова идет кругом! Я чувствую, что мне сейчас станет дурно!

– Не беспокойтесь, сударыня, – вмешался Симоно, который неожиданно возник перед ней, – ваш доктор с вами.

Пальмира невольно улыбнулась и уступила настояниям окружающих. Ее безжалостно увлекли к обширной палатке, где находились важнейшие сановники департамента. Префект отлично принял де ла Сутьера. Он поздравил его с победой, с похвалой отозвался о его заслугах в выведении новых пород лошадей и, наконец, вручил приз – серебряный кубок великолепной работы и пачку банковских билетов.