Присяжный рыцарь (Верный меч)

«Я запомню». Она медленно опустила свою руку обратно. «Во дворе слишком жарко и пыльно, чтобы вести беседу. Септон, проводите сира Дункана в мою комнату для аудиенций».

«С пребольшим удовольствием, милая сестра».

«Наш гость вероятно испытывает жажду. Вы можете послать за бутылкой вина».

«Можно?» толстяк просиял. «Хорошо, если это доставит вам удовольствие».

«Я присоединюсь к вам, как только переоденусь». Расстегнув пояс и колчан, она передала их своему компаньону. «Я также хочу видеть мейстера Сиррика. Сир Лукас сходите и пригласите его ко мне».

«Я доставлю его немедленно, миледи», откликнулся сир Длинный Дюйм.

Взгляд, который она бросила на своего кастеляна, был холоден. «В этом нет нужды. Я знаю, что вас ждет множество незавершенных дел по замку. Будет достаточно того, что вы пошлете мейстера Сиррика в мои покои».

«Миледи», обратился Дунк. «Мой сквайр остался ожидать у ворот. Нельзя ли ему тоже присоединится к нам?»

«Ваш сквайр?» Когда она улыбалась, то выглядела пятнадцатилетней девочкой, а не женщиной двадцати пяти лет. Прелестной девочкой полной озорства и смеха. «Если это доставит вам удовольствие, то конечно».

«Не пейте вино, сир», шептал Эгг, когда они сидели и ждали септона в комнате для аудиенций. Каменный пол был покрыт свежим душистым тростником, а стены увешаны гобеленами с изображенными на них сценами турниров и битв.

Дунк фыркнул. «Ей незачем меня травить», шепнул он в ответ. «Она принимает меня за изрядную деревенщину с гороховой кашей меж ушей заместо мозгов, понял?»

«Моя добрая сестра обожает гороховую кашу», заявил септон Сефтон, вернувшийся с бутылкой вина, графином воды и тремя кубками. «Да, да, я все слышал. Я ведь толстый, а не глухой». Он наполнил два кубка вином, а в третий налил воды. Третий он дал Эггу, который долго с сомнением разглядывал его, а потом отставил в сторону. Септон не обратил внимания. «Это урожай Бора», сообщил он Дунку. «Оно великолепно, а яд придает ему особую пикантность». Он подмигнул Эггу. «Я редко имел дело с виноградом, зато много слышал». Он вручил Дунку кубок.

Вино было сочное и приятное, но Дунк предусмотрительно пил его маленькими глотками, и только после того, как септон осушил свой кубок более чем на треть, присосался по-настоящему. Эгг, скрестив на груди руки, продолжал игнорировать свою воду.

«Она обожает гороховую кашу», сказал септон, «и ты тоже ей нравишься, сир. Уж я то знаю свою милую сестру. Когда я впервые увидел тебя во дворе, я надеялся, что ты окажешься каким-нибудь поклонником, прибывшим из Королевской Гавани, чтобы просить руки моей госпожи».

Дунк нахмурил брови. «Откуда вы узнали, что я родом из Королевской Гавани, септон?»

«У жителей Королевской Гавани определенное произношение». Септон сделал большой глоток вина, пролив часть мимо рта, сглотнул и с удовлетворением вздохнул. «Я провел там много лет, прислуживая нашему Верховному Септону в Великой Септе Баэлора». Он вздохнул. «Ты бы не узнал город после весны. Пожары обезобразили его облик. Четверть домов сгорела, другая четверть брошена хозяевами. Даже крысы и те сбежали. Это самая странная вещь. Никогда не думал, что увижу город без крыс».

Дунку уже рассказывали об этом. «А вы были там во время Великого Весеннего Поветрия?»

«О, да. Ужасное было время, сир, ужасное. Крепкие мужчины просыпались на рассвете здоровыми, а к наступлению сумерек могли быть уже мертвыми. Множество людей умирало так быстро, что не хватало времени похоронить их. Вместо этого их сваливали кучей в Драконьем Замке, и, когда глубина груды трупов достигла десяти футов, лорд Риверс приказал пиромантам сжечь их. Отблески огня танцевали в окнах, как в былые времена, когда драконы еще были живы и гнездились под сводами Замка. Всю ночь над городом полыхало зарево, темно-зеленое зарево дикого огня. Зеленый цвет до сих пор мучает меня во снах. Говорят, весна в Ланниспорте была ужасна, а в Староместе еще хуже, но Королевская Гавань сократилась на четыре десятых. Она не щадила ни молодого, ни старого, ни богатого, ни бедного, ни благородного, ни простолюдина. Умер наш благочестивый Верховный Септон, собственный глас богов на земле, вместе с третью Праведнейших, и почти все молчаливые сестры. Его Величество Король Даэрон, ласковый Матарис и отважный Валарр, Десница… о, это были ужасные времена. Под конец половина города молилась Неведомому». Он выпил еще. «А где был ты, сир?»

«В Дорне», ответил Дунк.